День этот мало отличался от последних нескольких сотен своих товарищей. Та же серая хмарь над головой, заменявшая и день, и ночь, и зиму, и лето. Тот же вечный смог и неопределённый запах не то горелой пластмассы, не то производственных отходов, не то выхлопов миллионов машин.
Здесь, внизу, на самом дне города вообще сложно было отличить один день от другого и одну жизнь от другой. Дно города, дно жизни, дно человеческой судьбы.
Я возвращался с опостылевшей службы в обрыдший дом привычной и хорошо знакомой дорогой. Это был кратчайший путь, а причин делать крюк в этих городских помоях не было и быть не могло. Живописных видов здесь нет, а избегать чуть более тёмных углов человеку, которому нечего терять и с которого нечего брать, вовсе не имело смысла.
Их было трое. Двое оборванцев; их лица показались мне знакомыми. Из той грязи, которая не брезгует любой работой, будь то нападение на человека или прочистка мусорных коллекторов в случае поломки автоматики. Я, в общем-то, и сам принадлежу к числу такой же грязи; может, лишь чуть более брезгливой, поэтому предпочитаю выживать более-менее честно.
А вот третий был, похоже, мутантом. Слишком здоровенный, слишком выраженные надбровные дуги, слишком тупое выражение лица и огромная, какая-то кособоко-беспорядочная фигура, состоящая из узлов отвратительно бугрящихся мышц.
Женщина под одним из оборванцев даже не кричала: наверное, понимала, что на помощь звать бесполезно. Второй держал её закинутые за голову руки, прижав к дорожному покрытию ботинком, а первый в это время возбуждённо постанывал, суетливо двигаясь вперёд-назад между разведённых коленей женщины. Мутант стоял над ними, шумно глотая слюни и запустив руку себе в штаны.
Я почти прошёл мимо. Обычная картина для этих мест; чему тут удивляться? Девка небось — обычная шлюха, которой решили не платить за сеанс. А, может, тоже из мутантов, и сама же врежет за вмешательство.
Однако один из насильников не сумел промолчать.
— Надеешься, сучка, он тебе поможет? Надейся-надейся, ему плевать.
Почему-то это заявление меня очень возмутило. Наверное, даже годы оказались не способны заставить меня окончательно смириться, что я — такое же отребье, как и эти недочеловеки. А он своим заявлением как бы окончательно равнял меня с собой. И если бы я промолчал в ответ, оно было бы правдой.
— Отпустите женщину, — развернувшись на месте, я остановился в паре метров от них.
— Да не лезь, парень, — хмыкнул, даже не глядя в мою сторону, второй. Первый в это время, похоже, кончал, и ему было не до разговоров. — Хочешь присоединиться — так мы не против. Если там после Буги что-то останется, что можно трахнуть, — он и Буги, — надо полагать, именно так звали мутанта, — глумливо захохотали.
— Ты не понял, глюм[1], — поморщившись, качнул я головой. — Отпустите женщину.
— Буги, он не хочет, чтобы ты поразвлёкся, — хмыкнул оборванец. — Проучи его, хорошо?
— Бу-гаа! — очень высокоинтеллектуально согласился мутант и двинулся в мою сторону.
Он действительно был нечеловечески силён. И точно также нечеловечески туп. И точно также нечеловечески неповоротлив. Зато все болевые и уязвимые места располагались как у человека, а мои навыки… оказалось, не так-то просто забыть то, чему учился всю сознательную жизнь. Да и ежедневные тренировки, — было как-то обидно терять ту форму, которая оттачивалась многие годы, — сделали своё дело. Пара коротких ударов, почти незаметных непривычному глазу, и Буги умер на полшаге. Кажется, он даже успел этому удивиться.
— Говорю третий и последний раз, отпустите женщину.
Женщину они отпустили, хотя перед этим тот, что стоял, ударил её ногой по голове. Видимо, желая избежать визга или не позволить ей сбежать до окончания разборок со мной.
На разборки ушло совсем немного времени, и два трупа присоединились к своему товарищу. Я даже не глянул в их сторону; во-первых, точно знал, что они мертвы, а, во-вторых, меня совершенно не интересовало, кем они были.
Ни меня, ни роботов-уборщиков, которые найдут эти три тела, ни усталого охранителя, который опишет трупы и сразу сдаст дела в архив как нераскрытые. На дне города люди умирают так часто, что для более-менее подробного разбирательства с каждым трупом штат охранителей надо увеличить на порядок. Да и то толку не будет; здесь с охранителями никто не разговаривает, дурной тон.
Я подошёл к распростёртой женщине и опустился рядом с ней на корточки, с любопытством разглядывая.
Однако, если это была шлюха, то явно значительно более высокой пробы, чем можно было предположить. Разорванный безликий комбинезон позволял оценить приятное мужскому глазу зрелище по достоинству; светлая чистая кожа, даже на вид мягкая и нежная, красивые формы.
Я же машинально — и с огромным недоумением, кстати, — отметил отличную физическую форму женщины. Мышцы были развиты практически идеально; ничего лишнего, чувствовалась отличная программа и явно систематический подход. Элитная куртизанка-танцовщица? В таком виде, здесь? Это, однако, ново. Пыталась сбежать от своих хозяев? Похоже на правду, хотя такие женщины обычно к подобным глупостям не склонны. Они предпочитают найти среди покровителей лопоухого дурака, который в конце концов женится и обеспечит эффектной красавице безоблачную жизнь.
