LXV 1(1) Когда те, кто находился в Риме, узнали о судьбе Отона, они тут же, как будто так и полагалось, переметнулись на другую сторону. Отона, которого они прежде восхваляли, за победу которого возносили молитвы, теперь поносили как врага, а Вителлия, на голову которого призывали проклятия, теперь осыпали похвалами и приветствовали как императора.(2) Таким образом, очевидно, что нет ничего незыблемого в делах человеческих, но как те, кто находится на самой вершине успеха, так и те, кто пребывает в полном ничтожестве, равно подвержены переменам своей участи и в силу стечения обстоятельств получают хвалу или хулу, почет или бесчестие.
(2>а) Известие о смерти Отона застало Вителлия в Галлии. Здесь к нему присоединились жена с сыном, и он, поставив мальчика рядом с собой на возвышение, провозгласил его Германиком и императором, хотя тому было всего шесть лет от роду.
(3) Вителлий смотрел гладиаторские игры в Лугдуне, а потом и в Кремоне, как будто мало было ему тех гор из трупов павших в битвах, которые все еще лежали не погребенные и которые он осмотрел собственными глазами: он ведь обошел то место, где они лежали, и наслаждался этим зрелищем, словно продолжая торжествовать победу, однако так и не отдал приказа их похоронить.
(4) Прибыв в Рим, Вителлий устроил различные дела по своему усмотрению и, в частности, издал указ об изгнании звездочетов, приказав им покинуть Рим и всю Италию до определенного дня. Они же подбросили ночью письмо, в котором, в свою очередь, велели ему расстаться с жизнью до того же самого дня, в который он действительно умер. Вот до какой степени точно предвидели они будущее.
2(1) Вителлий, одержимый страстью к роскоши и мотовству, больше уже не заботился о делах, ни человеческих, ни божеских. Он ведь изначально был таков, что предпочитал таскаться по кабакам и игорным заведениям, проводить время с актерами и возницами и тратил на все это немыслимые деньги, из-за чего имел множество долгов.(2) Оказавшись же теперь на вершине власти, он ударился в еще больший разгул и проматывал деньги дни и ночи напролет. Отличаясь ненасытной страстью к еде, он постоянно изрыгал всё, что съедал, наслаждаясь одним только поглощением пищи, и лишь благодаря этому его на всё хватало, тогда как его сотрапезникам приходилось весьма туго.
(3) Ибо он приглашал к своему столу многих видных мужей и часто сам обедал у них. Именно по этому поводу один из них, некий Вибий Крисп, очень остроумно пошутил, после того как из-за болезни в течение нескольких дней отсутствовал на этих пирах. «Не свали меня болезнь, — сказал он, — настигла бы меня погибель».
3(1) И всё его правление было не чем иным, как чередой попоек и кутежей. Самые дорогостоящие яства по суше и по морю доставлялись от самого океана, а то и из более дальних пределов, и готовились они с такой изощренностью, что еще и поныне некоторые пироги и прочие кушанья зовутся по его имени «Вителлиевы». (2) Но к чему перечислять их по отдельности, когда всеми признано, что за время своего правления он издержал на пиры двести двадцать пять миллионов денариев. И совсем скоро иссякли все запасы изысканной снеди, но нужда в них отнюдь не пропала.(3) Так, однажды Вителлий приказал изготовить блюдо, стоившее двести пятьдесят тысяч денариев, чтобы сложить на него смесь из языков, мозгов и печени разных видов рыб и птиц. А когда оказалось, что его невозможно сделать из глины, его отлили из серебра, и оно долго хранилось как священное приношение, пока Адриан, увидев его, не приказал пустить в переплавку.
4(1) Коль скоро я коснулся такого рода предметов, добавлю также, что и Золотым домом Нерона Вителлий остался недоволен. Несмотря на то что он превозносил имя Нерона и восхищался и его образом жизни, и всеми занятиями, тем не менее укорил его за то, что тот поселился в столь скверном жилище да еще с такой скудной и безвкусной обстановкой; во всяком случае, когда он однажды, заболев, подыскивал себе подходящую комнату, он так и не нашел в Нероновых покоях ничего, что его удовлетворило бы.(2) А его жена Галерия подняла на смех ничтожность нарядов и украшений, найденных в императорском дворце. Так эта парочка, проматывая всё, что ей не принадлежало, не переставала, однако, заниматься мелочными подсчетами. При этом те, кто приглашал их на обед, оказывались на грани разорения, за исключением тех немногих, которым Вителлий, в свою очередь, делал какие-нибудь подарки.
