Прекрасный весенний денек в Париже, где-то пополудни. Мощный спортивный «ягуар» мышиного цвета с поднятым верхом катил по набережной Конферанс по направлению к площади Согласия. Определить с ходу рост сидевшего за рулем водителя было невозможно, но не вызывало сомнений, что то был высокий, стройный мужчина. На его энергичном и бронзовом от загара лице, увенчанном ежиком темных волос, лежала печать той железной воли и решительности, поколебать которые могли лишь далеко не ординарные события. Поскольку дело было в воскресенье, когда во французской столице заметно спадает интенсивность транспортного потока, человек за рулем выжимал из своей первоклассной машины все, что позволяли правила дорожного движения.
Тем не менее, немного не доезжая до моста Инвалидов, он слегка притормозил. Его внимание привлекла группа зевак — как детей так и взрослых, — столпившихся вокруг нищего. На плече последнего примостилась удерживаемая стальной цепочкой обезьянка, выделывавшая презабавные трюки. Получалось это у неё настолько ловко, что мужчина с волосами щеточкой выключил зажигание и, с удовольствивем стал наблюдать за ужимками и кульбитами четверорукого создания, хотя давно уже вышел из того возраста, когда с легкой беззаботностью следят за проделками дрессированных животных. Одновременно он рассеянно, как бы боковым зрением, оглядел бродячего фокусника. Худой, отметил он машинально, ссутулившийся человек, хотя в бытность, должно быть, пока его не скрутил ревматизм отличался незаурядным ростом. Одет незнакомец был в длинный кафтан, разорванный и перепачканный чем-то зеленым. Его помятая с опущенными полями шляпа скрывала всю верхнюю часть лица. Выглядывала лишь густая и всклокоченная борода. Бросались в глаза его тщательно забранные перчатками кисти рук.
Спектакль закончился, и обезьянка мигом очутилась на конце вытянутой руки хозяина, поводя пустой кружкой в сторону зрителей. Зазвенела, стукаясь о её дно, мелочь. В этот момент фокусник вскинул голову, и владелец «ягуара» смог рассмотреть его лицо — широкое, монголоидного типа, смуглое и с приплюснутым носом. Но самыми впечатляющими были глаза: раскосые, с золотистыми зрачками, они, похоже, совсем не двигались и ничего не видели вокруг, словно выточенные из стекла. В них не было ничего не только от человека, но и вообще от живого существа — и тем не менее, они явно все зорко подмечали.
Всего на какой-то неуловимый миг приоткрылось это лицо. Но этого оказалось достаточным, чтобы подстриженный бобриком человек резко вздрогнул и судорожно вцепился в баранку.
— Он! Неужели? — выдохнул водитель, встряхивая головой, словно отгоняя наваждение. — Нет, это же невозможно… я точно знаю, что он погиб… Немыслимо…
Он жадно потянулся, пытаясь ещё раз поймать лицо нищего. Но тот, собрав пожертвования, уже отвернулся и вместе со вскочившей ему обратно на плечо обезьянкой отошел к парапету набережной Сены и, облокотившись, уставился в её мутные воды.
Хозяина «ягуара» внезапно охватила настоящая паника, его губы непроизвольно прошептали:
— Если это ОН, следует немедленно смываться отсюда. Пока не заметил! И как можно скорее!
Он включил передачу и помчался вдоль реки. Но через сотню метров, успокоившись так же внезапно, как и разволновался, водитель приткнул «ягуар» к тротуару рядом со слонявшимся по набережной полицейским.
— Простите, не могли ли бы вы мне помочь?
Блюститель порядка лихо откозырял:
— К вашим услугам…
Человек с прической бобриком, кивком головы показал на нищего, застывшего в позе любителя поглазеть на струистый бег реки.
— Знаком ли вам этот весьма необычный персонаж? — спросил он.
Ажан посмотрел в указанном ему направлении.
— Вы хотите сказать, этот субъект с обезьянкой?
— Да, да, именно его я и имел в виду.
Служивый человек утвердительно тряхнул подбородком.
— Он мне известен… Примерно с месяц каждый божий день появляется тут после обеда, развлекая прохожих выкрутасами своей обезьянки и собирая подаяния. Вреда от него никакого, так что мы не придираемся…
Но с какой стати вы расспрашиваете о нем? Вы что, заинтересовались его особой?
— Не я… Но у меня есть друг — директор цирка, и мне известно, что как раз сейчас он нуждается в пополнении дрессированных животных. А эта обезьянка ловкая бестия, неплохо прирученная… В конечном счете, как я понял, если мой приятель проявит интерес , то он всегда сможет отыскать этого попрошайку здесь, раз тот околачивается в этом месте каждый день…
Объяснив таким образом причину своего любопытсва, человек с волосами ежиком вежливо поблагодарил представителя службы порядка и рванул с места в сторону Лувра. Вскоре он уже форсировал мотор своего «ягуара» свверх всякой меры. Плотно сжав челюсти водитель непрерывно повторял, будто заклинание:
— Уверен, что это Он!.. Конечно, Он!.. Эти неповторимые глаза… К тому же, монгол…
Но спустя несколько секунд, словно очнувшись, он мотнул головой.
— Нет, никак невозможно!.. Просто немыслимо… Я ведь абсолютно уверен, что он погиб…
Однако почти тут же забормотал снова:
— Но в то же время, кто же это, как не Он? А эти ручищи в перчатках… И одна из них, возможно, искусственная… Разве не похвалялся он, что смерть его не берет? Чушь какая-то, бессмертных людей не бывает… Но ведь он — воплощение самого Сатаны!
