Вот представьте. Берег моря – весь в скалах, естественно. Вода – метрах в пятидесяти под ногами. Ветер поет, волны плещут, чайки скрипят.
Люди выходят из машины, смотрят, вдыхают – и просто пьянеют от всего этого.
Лица их становятся одухотворенными и прекрасными, мужчина влюбленно смотрит на женщину, она – на него; нежно ему улыбается и говорит:
– Вовааан... вруби музон какой-нить, а то чегаай-то тут... неуютнаа!
Ну какой, спрашивается, кайф, выехав на море, на речку, в лес, на свежий воздух и тишину – тут же включать приемник ? Чтобы слушать дебильные поздравления и заказы на дебильной местной радиостанции ? Или еще более дебильной неместной ? Хи-хи-хи, сю-сю-сю, ха-ха-ха, а в перерывах – смесь рекламы и мерзкой попсы. Плавно перетекающей одна в другую, не сразу и разберешь – то ли это еще товар хвалят, то ли уже певичка сипит.
Кого как, а меня все эти «Наши...», «Не наши...», «Просто...» и не просто радиа так задолбали, что... что... что подобрать сравнение оказалось так же трудно, как и услышать по радио что-то пристойное.
А попробуй не услышь! Врубают же, сволочи, на полную громкость!
Бывало, я вежливо просил приемник выключить или сделать потише. Один раз – сделали. В большинстве случаев посылали, и тогда выключал я – сначала хозяина, потом, уже с мелким садистским удовлетворением – приемник. Как правило, навсегда и без возможности восстановления. Ибо нефиг. Как-то раз выключили меня – бывает, а как же... Впрочем, и в том случае приемника я больше не слышал, следовательно, цель так или иначе была достигнута.
В такси – приемник, у парикмахерши – магнитофон, у врачихи – тоже бубнилка какая-то из стены гавкает, в поезде – «Мужчииинаааа... включице, пааажааалуйст рааадиаааа...» А вот фиг тебе. Радио не работает. Потому что я, как только зашел, ручку от него оторвал.
Правда, из соседнего купе все равно доносится звонкий девичий голосок. Отдельно от музыки. Не попадает девочка в такт, ну что тут поделаешь. Музыканты плохие, наверное.
На работе я приемники запретил; мимо киосков с вынесенными наружу колонками старался проходить побыстрее; когда во время редких визитов на дачу обнаружил, что сосед заимел привычку выставлять свой «Филипс» на столик и ковыряться в земле под удивительно надоедливый блатной музон – терпел; в сторону «Гнусное радио» – плевался, но когда появилось «Радио Шансо» – понял:
Надо что-то решать !
И решил.
Благо, основы электроники еще не совсем подзабыл, а рабочие руки в конторе есть, им только идеи подавай.
Емкость конденсатора от чего зависит ? Правильно, от площади пластин и расстояния между ними. То есть, если хорошенько этот самый конденсатор зарядить, а потом расстояние между пластинами увеличить, а потом организовать маленький такой пробой изоляции, то...
Увеличивать расстояние пришлось, конечно, не вручную, и даже не с помощью пружинки. Патрона от мелкокалиберки по предварительному расчету хватало на такой импульс, чтобы с помощью относительно небольшой катушки вырубить все незащищенную электронику в радиусе метров трех-четырех... а уместилось все это хозяйство в дипломате, включая пенопластовый шумопоглотитель и маскировку в виде двух широких папок.
Мало ли что. Вдруг кто заглянет.
Звук, кстати, получался почти такой же, как у пистолета с глушителем. А чтобы порохом не воняло, пришлось встроить хитрый такой отсекатель, как в секретных патронах от секретного пистолета. Помогло.
В общем, вырубил я один за другим два соседских приемника, после чего у него, поганца, то ли приемники кончились, то ли деньги, то ли заподозрил что-то неладное – здороваться перестал. Ну и хрен с ним.
А мне понравилось!
Переделка под строительный патрон (который шесть и восемь десятых) выигрыша практически не дала. Так, два-три метра. Разве что купить их оказалось гораздо легче, чем мелкашку. И пулю не надо было выдергивать. Однако во вкус вошел. Надо было двигаться дальше.
Переработал конструкцию под охотничий патрон и заглушил несколько киосков в округе. Начал с самого мелкого калибра – двадцать четвертого, но постепенно нарастил до самого большого, какой нашел. Да... двенадцатый калибр, это вам не пять миллиметров и шесть десятых, это в три раза более солидная железяка. Хлопало громко, зато вырубало мерзкую говорилку с тридцати метров.
Мне понравилось еще больше, а приборчик я с тех пор нежно называл «Эммой» – от милой моему сердцу аббревиатурки ЭМИ. Электромагнитный импульс. Совсем как от атомного взрыва, только поменьше.
Да... а ведь от бомбы, говорят, весь эфир вырубается в радиусе сотен километров и на часы. Это при условии, что техника экранирована, а если не экранирована – то до замены. А потому можно еще одну бомбу грохнуть.
Как-то по пьянке друг пожаловался на конкурента – какого-то и мелкого провайдера. Цены, сказал, сбивает. Демпинг, сказал, устраивает. Мешает, сказал, экономическому росту страны. «Ха!» – ответил я, взял чемоданчик побольше, гильзу от ракетницы, заряд скомпоновал сам... и провайдера заглушил. Метров с пятидесяти. А чего вы хотите, двадцать шесть миллиметров – это вам не мелкашка. Почти пушка, однако. Хлопнуло, правда, здорово, народ на улице долго косился.
![Ордер на молодость [с иллюстрациями]](/storage/book-covers/1b/1bcfc6fc04219ed8786919c4325fd8f672904f35.jpg)
