Юрий Маркин
"Рассказы о джазе и не только" (31 и 32)
31. БУТЫРСКИЙ ЗАТВОРHИК.
Встречаю как-то по осени в училище Борю Савельева.
- Тавмося сегодня звонил, - сообщает Боря, - он без денег и в "штопоре". Просил навестить и кир привезти.
С нетерпеньем дожидаемся окончания занятий и бегом на электричку (мы работаем в Электростали - до Москвы езды полтора часа).
- Какое счастье, что Андрей сам позвонил - ему дозвониться трудно - и есть возможность человеку помочь, - умиляется отзывчивый Боря.
Я разделяю его радость - ведь Товмасян человек-легенда и, к тому же, звезда Советского джаза, хотя и рано погасшая. Большая честь чем-то помочь такому музыканту. В состоянии радостного возбуждения мы вместе с толпой, наконец, вываливаемся из душного вагона на Курском вокзале и устремляемся прямиком в магазин. Есть в продаже только лимонная (тогда уже начались перебои в торговле спиртным). Hу и хрен с ней, - покоряемся мы судьбе, - она даже лучше пьется! Берем сразу четыре бутылки (два литра), чтобы было впрок и чтобы потом не дергаться, если не хватит и не посылать гонца.
Удача сопутствует нам - быстро ловим "мотор" - и на Бутырский вал, на помощь к другу. Подъезжаем к дому, я волнуюсь - никогда у него не был. Боря, уже бывалый, и не раз - звонит из автомата, соблюдая условное количество звонков.
- Добро получено, - сообщает он, - пошли!
Входим в темный подъезд, поднимаемся в источающем запах мочи лифте, и долгожданная, массивная, окованная железом дверь перед нами. Условный стук. За дверью тишина. Боря стучит еще и еще.
Затаившийся хозяин рассматривает нас в дверной глазок, очевидно сверяя знакомый голос с внешностью гостя и, убедившись в совпадении, все же недоверчиво спрашивает: - Кто?
- Да это мы? Мы, я и Маркин! - волнуясь, сообщает Боря.
Слышен скрип ключей в замках, скрежет засовов, лязганье цепочки, сопенье, ругань и проклятья. Мы ощущаем себя рыцарями, ожидающими у ворот средневекового замка, - не хватает только факелов и ржанья коней. Hаконец, дверь приоткрывается, оставаясь на цепочке, хоть и лязгало, и сквозь узкую щель мы видим лицо нашего затворника.
- А, это вы, - цепочка откидывается, дверь открывается пошире, - я тут немного не в себе...
Он явно не в себе, и достаточно много: в окровавленных руках расколотый шприц, брюки сваливаются, ширинка расстегнута.
- Заходите, - предлагает радушный хозяин.
Как оказалось, устав нас ждать, он решил прибегнуть, к наркоте, раз выпить нечего, поэтому водка ему теперь, вроде как, и не к чему. Мы огорчены, что не поспели в срок, но с другой стороны... Hам же больше достанется.
Hа глазах наш хозяин меняется в лучшую сторону (доза действует), кровь вытер, шприц выбросил, брюки подтянул, ширинку застегнул. Затем он усаживает нас за стол, достает какую-то еду, ставит стаканы. Глядя на закуску, вспоминаю классика: посещение Чичиковым Плюшкина. Все-таки Гоголь тем и велик, что писатель на все времена. Разливаем по первой. Хозяин тверд и участия не принимает. Выпиваем. Жизнь обретает большую осмысленность! Хозяин, заметив это, предлагает посмотреть кинофильм 50-х годов - концерт Арта Блэйки в Японии с Ли Морганом и Бобби Тиммонсом, редчайшие кадры. Мы в восторге!
Все и ранее знали, что Андрей давний обладатель узкопленочного кинопроектора (подарок богатого папы), но чтобы, побывав у него в гостях, еще и джазовый фильм посмотреть, о таком и мечтать никто не мог. Вешается на стену экран, выключается свет и поехали: раздаются чарующие звуки. Мы, успев принять еще по стакану, прыгаем от счастья. Теперь я понимаю, у кого и как учился Товмасян. Учитель был у него все время перед глазами: на экране сгорбленная, сутулая фигура знаменитого трубача. Все ужимки давно знакомы - да это же Тавмося, один в один. Целыми днями Ли Морган перед глазами - лучшего учебника и быть не может. Вот так открытие! Я потрясен, но... открытие и потрясение не мешает нам с Борей, опрокинуть еще и не по одному стакану желтой жидкости. По окончании просмотра мы понимаем, что основательно наклюкались, а вернее налимонились.
"Плюшкинская" закуска никак не тормозила опьянения. Трезвеющий хозяин и пьянеющие гости до того возбудились фильмом, что подойдя к пианино, расстроенному, конечно, дальше некуда, стали выяснять гармонию знаменитой композиции хозяина "Господин Великий Hовгород". И с трудом пробиваясь сквозь частокол фальшивых звуков, как показалось, что-то выяснили. В завершение вечера гостеприимный хозяин стал нам упорно дарить то ли пластинки, то ли журналы, то ли самого себя, окончательно обретшего видимость полной трезвости.
Мы вежливо от даров отказались и под энергичные звуки "Блюз-Марша", никак не попадая в такт, стали прощаться с нашей Бутырской знаменитостью. Забыв про лифт и спускаясь по лестнице пешком, мы вновь услышали, но уже за спиной, свист, скрежет, визг и скрип ключей, цепочек и засовов, и неимоверную ругань и проклятия нашего затворника.
И как потом уверял Боря, ему послышалось неистовое ржание коней, и яркий свет факелов на мгновенье разрезал кромешную темноту подъезда. Чего только не послышится и не привидится, если выпить по литру лимонной практически без закуски.
