Степка, выпучив глаза, носился из угла в угол. Парень был явно не в себе.
Лариса, Настя и Федор с недоумением взирали на волнующегося товарища, ещё не зная в чём, собственно, дело…
За час до этого Степан совершенно неожиданно обзвонил присутствующих и, не объясняя причин, велел всем срочно собраться у него.
Редкий случай — в эту субботу занятия в школе отменили, потому что у учителей проходил конкурс «Лучший по профессии». Пока педагоги соревнуются, чтобы определить самого-самого, вполне можно было бы подольше поспать. А тут этот Степка со своими идеями… Где уж тут отдохнешь!
Степан, после того, как друзья, наконец, собрались, ожидал бурных вопросов, но ребята были какие-то сонные и молчали. Лариса с Настей только что переругались и дулись друг на друга. Федька, тот вообще сидел, внимательно рассматривая что-то на потолке.
— Вы как будто бы ничего не замечаете?! — удивлялся Степка, не переставая метаться по комнате.
— Что мы должны заметить? — в вопросе Ларисы слышалось раздражение.
— Как что? Нафани-то среди нас нет!
— А где же он? — Ларисе постепенно начало передаваться Степкино волнение.
— Пропал Нафаня! Исчез совсем! — замогильным голосом пояснил Степан.
— Как пропал? — воскликнули Настя и Лариса хором.
— Не может быть! — отрешенный Федор всё же начал просыпаться…
Степка перестал бегать и, прерывисто вздохнув, устало произнес:
— Я даже не уверен, жив ли он сейчас…
В комнате воцарилось молчание…
Ещё каких-то пару дней назад Нафаня сидел на уроке и смотрел в окно. Там всё говорило о приближении лета — яркое солнце, зеленые деревья, щебетание птиц… Теплынь. До начала каникул оставалось совсем чуть-чуть.
Он не любил уроки литературы. Даже не то, что не любил, просто ему на них было скучно. Хотя по этому предмету, как, впрочем, и по другим Нафаня был круглым отличником. Ему не нравилось, что читать нужно по программе, а не то, что на самом деле интересно. Когда человека заставляют делать что-либо не по доброй воле, это всегда рождает некое противодействие…
Марья Антоновна, молодая учительница, распинающаяся сейчас у доски, появилась в школе в начале учебного года сразу после института. Это был ее первый опыт работы. Она старалась. И старалась во всю… Начинающая литераторша не хотела преподавать просто и нудно. Марья, как за глаза стали называть ее школьники, всеми силами пыталась привить ученикам любовь к своему предмету. Но, сейчас глядя на сонный класс, она отчетливо понимала: ничего- то у неё не получается…
Нафаня, занятый своими мыслями, с любовью покрутил браслет на левой руке. Сколько приключений было связано с ним!
Воспоминания о пережитом надолго погрузили Нафаню в задумчивое состояние. Он даже не сразу заметил, что Степка подает ему какие-то знаки.
Отчаявшийся Степан скатал кусок бумажки в шарик и, с помощью линейки выстрелил им в Нафаню. Результат был достигнут — Нафаня все же обратил внимание на друга, но что он сигнализировал, так понять, и не мог… Не выдержав, Степка жестами показал, что сейчас напишет ему записку. Когда послание было готово, он скатал его в комочек, заложил на линейку, оттянул, и… Записка, вместо того, чтобы перелететь к Нафане, врезалась прямо в лоб Марье Антоновне, а затем шмякнулась на стол.
— Т-а-а-а-к! Это уж слишком! — возмутилась литераторша. Она развернула комочек и прочитала вслух:
«Нафаня! На «Карле» сняли печати. Сейчас в этом доме делают казино. Я вчера там был. Так что нам нужно срочно переговорить! Степан».
— Чушь какая-то! Казино! Им бы о прекрасном и великом думать. А они о игорных домах… Степочка, будь любезен, выйди вон из класса, — Марья Антоновна раньше никогда никого не выгоняла. Поэтому сделала она это очень вежливо. Первый раз все же…
«Нет, ну надо же, как неосторожно! — расстроено думал Нафаня. — Теперь весь класс слышал содержание записки! Лучше эс-эм-эской бы послал. Некоторые ушлые, такие как Жмот, сразу поймут, что мы опять что-то затеваем».
Нафаня исподтишка посмотрел на Никиту по прозвищу Жмот. Но тот сидел спокойно, как ни в чем не бывало.
— Марьтонна! Я больше не буду! — как маленький заныл Степка, которому вовсе не хотелось быть выгнанным.
— Ну ладно! — сдалась литераторша, успевшая немного поостыть. — Сиди, но не мешай мне вести урок.
Она положила записку на стол и продолжила прививать любовь к литературе этим «хулиганам»…
Комочек из смятой бумаги на столе учителя никак не давал покоя Нафане. Мальчику почему-то думалось, что записка обязательно должна попасть к нему, а не лежать сейчас на всеобщем обозрении. Хотя никакой логики в этом не было: содержание Степкиного послания и так уже было зачитано вслух перед всем классом.
Тем не менее, Нафаня решил воспользоваться браслетом. Мысленно он представил, что в его руке находится тонкий захват, длиной в самый раз до учительского стола. С помощью этого устройства он взял записку и медленно, чтобы не заметила учительница, стал двигать бумажку к себе, постепенно укорачивая воображаемое приспособление. Захват, представленный Нафаней и материализованный в виде силового поля с помощью браслета, был невидимым. Поэтому казалось, будто записка сама двигается по направлению к Нафане. Но, напрасно он думал, что никто ничего не заметил. Литераторша схватила записку и, окончательно выйдя из себя, приказала:
