Фургон с парой впряженных в него быков медленно катился по пыльной дороге, перекатываясь на ухабах. Зачарованные колеса подпружинивали подобно рессорам, смягчая скачки, хотя чары полностью погасить их оказались не способны. Видно, маг, накладывающий их, оказался не сильно знающим, скорее всего, у актеров денег на хорошего не хватило. Зато на чары против летающей живности актеры не поскупились.
Впрочем, такие мелочи Ленайру не интересовали совершенно. Разложив на крыше фургона одеяло, она устроилась там поудобнее, свесив одну ногу с края, и яростно терзала струны музыкального инструмента, отдаленно напоминающего одновременно гитару и гусли – бандору. Возничий страдальчески морщился, но попросить высокородную госпожу прекратить мучить инструмент и его уши не осмелился. И не потому, что боялся, просто поглядывал на сына, который с гиканьем носился вокруг на аршане госпожи с непередаваемым выражением счастья на лице. Стоили ли его уши этого восторга сына? Наверное, все же да… Принесла же нелегкая…
Путников бродячий цирк встретил случайно, и сначала артисты даже не поняли, кто перед ними, хотя и ясно, что люди далеко не бедные – аршаны не всем по карману и путешествуют на них только очень состоятельные люди, потому даже простая неброская одежда путешественников не ввела в заблуждение главного в цирке. Архим повидал многого в своей жизни и умел различать такие детали. Потому сразу понял, что главная у путников не та старшая девушка в женском походном платье и не воин, явно охрана, а девчонка в неброской мужской одежде с висящим на поясе непонятным холодным оружием, видеть которого Архиму еще не доводилось.
Девчонка уравняла скорость аршана с повозкой, прищурилась от солнца и вскинула ко лбу ладонь, прикрывая глаза от солнца.
– Эй, хозяева! Позволите нам присоединиться? Уже второй день скачем, отдохнуть бы от седла.
Спутник госпожи выразительно скривился, давая всем понять, что он думает о таком вопросе, но возражать не стал. Зато вторая девушка явно обрадовалась. Несмотря на весь комфорт путешествия на аршане, вымотана она была основательно. Судя по всему, из-за нее госпожа и попросилась к ним, сама она уставшей не выглядела совершенно. Заметив полные восторга глаза мальчишки лет одиннадцати, наблюдавшего из окна фургона за ее средством передвижения, госпожа неожиданно подмигнула ему.
– Хочешь прокатиться?
– Ага! – Вопль ребенка вырвался раньше, чем глава циркачей успел что-либо сказать.
Архим тяжко вздохнул. Он, конечно, и так не собирался отказывать попутчикам, но сейчас и не смог бы, даже если б захотел.
– Госпожа, вы уверены? Доверять такое…
Девчонка, теперь Архим видел, что госпоже не больше четырнадцати лет, беспечно махнула рукой.
– Аршаны вовсе не неженки, ничего мальчишка ему не сделает. Эй, давай сюда. И да, птичку эту зовут Бобик.
Архим даже вожжи выпустил от удивления.
– Как?
– Бобик, – хмыкнула девчонка, видно уже привыкла к такой реакции.
– А… а почему собачье имя?
– Потому что он козел.
От такого объяснения Архим завис окончательно и в поисках поддержки обернулся к единственному мужчине в этой компании. Но тот только возвел глаза к небу и пожал плечами.
– Так вот, – девчонка как ни в чем не бывало продолжила объяснения, – управляешь этими вожжами. Захочешь остановиться, дергай вот за эту веревку. Видишь шоры на глазах? Они закроются, и этот баран остановится.
Закончив объяснять, что к чему, она легко соскочила, хлопком по недокрылу заставила аршана присесть, помогла забраться в седло мальчишке, убедилась, что он надежно пристегнулся, и новым хлопком по хвосту отправила птичку в свободный бег.
Аршана второй девушки забрал мужчина и пристегнул его за повод к своему. Сам он забираться в фургон отказался категорически.
Фургон циркачи освободили для гостей целиком, а сами перебрались в другой либо зашагали пешком, благо двигался небольшой караван неторопливо. Старшая девушка сразу завалилась на заботливо постеленную кем-то из женщин-циркачей кровать и заснула. А вот госпоже сидеть без дела вскоре наскучило. Свистнув, она подозвала своего аршана, успокоила встревоженного мальца, думавшего, что его счастье уже закончилось, вытащила из багажа одеяло, забралась на крышу фургона, позаимствовала оставленную кем-то из циркачей бандору, для приличия спросив разрешения у Архима, полностью уверенная, что ей не откажут.
Теперь уже третий час изображала нечто, похожее на мелодию, хотя и старалась делать это потише. Впрочем, Архиму, у которого госпожа играла почти над головой, легче от этого не стало. Но приходилось молчать, глядя на счастливое лицо сына.
