Четвертый день продолжались поиски тела Вячеслава Суворова. Найти место, где он упал в болото, труда не составило. Сломанный мостик и еще не затянувшаяся ряской поверхность показывали, где он свалился в топь. Михаил, поисковик, как и деревенские дети, был свидетелем падения и первым прибежал на место, организовав из деревенских мужиков спасательную команду еще до прибытия отца Вячеслава с помощью. В первый день ничего не нашли, кроме старого карабина времен гражданской войны. Срочно прибывший на место трагедии крестный погибшего парня, Егор Раневский, смог достать редкое оборудование для работ в болотах, однако это все не помогло, тела нигде не было. Степан Раневский, друг Вячеслава, смог прилететь только через сутки, известие застало его во Франции.
На данный момент на месте трагедии образовалось небольшое озеро — с помощью оборудования водолазы вычистили большой участок от торфяной жижи, однако тела так и не обнаружили. Это вводило их в недоумение. Они обследовали даже дно — течений на глубине не было. Возможно, ошиблись с местом падения, но свидетелями были десяток человек, да и следы подтверждали их слова. На четвертый день поиски все еще продолжались. К этому моменту остались только свои. Мать Вячеслава на грани нервного срыва отлеживалась в одном из домов в деревне, отказываясь уезжать. Прибыл даже прадед, Герой Советского Союза, генерал-майор в отставке Алексей Суворов. Он стоял в сторонке и молча с ненавистью смотрел на черный омут, поглотивший его первого и любимого правнука.
Поиски продолжались в течение двух недель, пока не были прекращены отцом пропавшего. Все понимали, что шансов найти тело уже не осталось.
С тех пор за два года, прошедших с момента трагедии, приезжать на место гибели стало своего рода традицией.
Степан стоял на краю понтона и, опершись локтями о перила, бездумно смотрел на воду. Два года прошло, но он все равно отчетливо помнил лицо друга. На берегу горел костер, вокруг которого собрались родственники и друзья Вячеслава.
Вдруг в середине рукотворного омута вспух и лопнул большой воздушный пузырь. Степану показалось, что в воде мелькнула кисть руки. Не осознавая, что делает, Степан бросился в воду.
Услышав плеск, трое — Александр, отец Вячеслава и его брат-близнец Евгений — по мосткам побежали на понтон.
— Я что-то нашел, — пропыхтел Степан, одной рукой подгребая к понтону.
Сперва они не поняли, кого подняли на понтон, все тело было облеплено тиной, однако, судя по странному комбинезону, в который Вячеслав на момент падения точно одет не был, это был кто-то другой. Болота очень хорошо мумифицируют тела, они знали это не понаслышке — доставали трупы из кабин сбитых самолетов. Все помнили, что юноша был в камуфляже. Возможно, кроме Вячеслава тут мог утонуть кто-то еще.
— У него кровь течет, — глухо сказал Евгений, переворачивая тело.
Водой из ведра окатили тело, смывая грязь, как вдруг утопленник дернулся и застонал. Одновременно раздалось несколько вскриков:
— Севка!
— Живой!
— Мистика!
Лицо Вячеслава было все в грязных потеках, но не узнать его они просто не могли.
— Вера! — окликнули жену крестного, Веронику Раневскую, врача с немалым стажем.
Немедленно вокруг Вячеслава закружились пятеро человек, остальные стояли рядом, молча и с надеждой наблюдая.
— Пулевое в плечо, — сказала врач, осматривая обнаженное тело.
— Откуда у него столько шрамов? А, Саш? — поинтересовался Евгений.
— Не знаю, сам же знаешь, у него, кроме пореза, на руке ничего не было, — ответил отец юноши. Порезы волновали его меньше всего, на языке вертелся вопрос, как и у всех, кто сейчас тут находился: ГДЕ ПРОПАДАЛ ВЯЧЕСЛАВ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ?
— Тут дарственная надпись на пистолете… Странная, — окликнул их сзади звонкий голос Степана, которого оттеснили в сторону. Этим он воспользовался для осмотра вещей, которые сняли с друга.
— Дай сюда, — велел отец Степана. — Действительно, странно. Написано, что за храбрость в бою командующий Керченским фронтом генерал-лейтенант Власов наградил майора Суворова именным оружием. Инициалы совпадают у обоих. О, посмотрите на его гимнастерку, да тут целый иконостас! Орденские планки… три Золотых Звезды Героя?!
Подошедший Алексей Суворов молча всмотрелся в лицо правнука и тихо спросил:
— Где ж ты был, внук?
Внезапно захрипев, тот открыл глаза и стал кашлять.
— Живой, — счастливо улыбнулся отец и, обернувшись к подбегающей жене, крикнул: — Готовьте одеяло, используем как носилки!
Очнулся я в больнице. Привычка приходить в себя в этих заведениях уже начинала приедаться, но я рад, что остался в живых.
Потолок был белый, глаза застилала какая-то мыльная пелена, и я не смог со всей четкостью осмотреться. Но то, что в больнице, — это точно, запах ни с чем не спутаешь. Немного повертев головой и слегка поморщившись от боли, стрельнувшей в плечо, я аккуратно сел и стал протирать глаза.
Судя по ощущениям, огнестрел в плечо, там была плотная повязка, да и болью стреляло при движении. Больше ничего не чувствовалось, ну, кроме сильной жажды и слабости, но это было обычным делом для раненых. Волновало другое: сбили меня глубоко в тылу немцев, и, судя по всему, находился я у них в плену.
