Из предисловия к сборнику рассказов Highways To Hell/Дороги в преисподнюю:
[… Ещё один рассказ сборника, Pizza Face/Прыщавый, примечателен тем, что это моя первая профессиональная продажа. В январе 2003-го он был принят в состав готовившейся тогда антологии, посвящённой Ричарду Лаймону, In Laymon’s Terms/По заветам Лаймона. Удивительно, но на момент написания этой статьи, всё выглядит так, будто бы По заветам Лаймона наконец-то собираются издать. Распространяются пробные экземпляры, а участников просят выслать по почте обновлённые материалы. Тем не менее, появление рассказа в этом сборнике[1]вероятно упредит выход на рынок антологии По заветам Лаймона. У меня от этого смешанные чувства. Рассказ, без сомнения, является её частью. Однако у запоздалой публикации будет горький привкус. Когда в начале 2003-го приняли рассказ, мой отец был ещё жив. К моменту выхода По заветам Лаймона (скорее всего, это будет летом 2011-го), пройдёт уже восемь лет, как он покинул этот мир.
Прыщавый по очевидным причинам был специально написан как история, подражающая стилю Ричарда Лаймона. В ней демонстрируются наиболее известные элементы, присущие творчеству покойного писателя, такие как: кровавое насилие, восхищение определёнными деталями женской анатомии и неожиданные ситуации. Я стал поклонником Лаймона в 1982-м, когда прочитал его роман The Woods Are Dark / Леса здесь тёмные. Если вы, возможно, читали мои книги, то его давнишнее влияние на мою работу должно быть для вас очевидным…]
Уилл Хопкинс был фантастически хорошим развозчиком пиццы, и сейчас у него заканчивалась ночная смена. Он уже побывал по двум адресам из трёх, а как только повернул за изгиб улицы, то у него перед глазами предстал оставшийся дом.
«Отлично!» — подумал он, — «Почти закончил работу».
Он уже обдумывал, чем займётся потом, когда вернётся в Каса Хопкинс.[2]Для начала, без всякого сомнения, он с хлопком откроет холодное «Старое Милуоки». Затем включит телик и поймает что-нибудь очень грязное. Может быть, Джерри Спрингера.[3]Или, может, лёгкую порнушку по каналу «Скинемакс».
О да…
Но сначала нужно закончить с делами.
Уилл проехал мимо дома, который был построен из дерева, сходу развернулся за ним в тёмном тупике и, буксанув, остановился у обочины, рядом с почтовым ящиком.
Фары, прежде чем он их выключил, мельком высветили заднюю часть фургона.
Дом был единственным на всей улице, у которого горел свет в окнах. Не слишком-то много людей по соседству бодрствовали в такую поздноту, как эти. Здесь жил рабочий класс. Ответственный народ, плативший по счетам и ипотекам. Уилл представил себе что, однажды ему придётся жить в подобном доме. У него будет неинтересная работа, на которую нужно будет вставать ни свет, ни заря, и достаточно привлекательная, но некрасивая жена с ребёнком или даже двумя.
Уилл вздохнул.
Это вгоняло в депрессию.
Не хотелось бы ему такой заурядной жизни.
Уилл взял пиццу с пассажирского сиденья, повернулся к водительской двери и вышел из машины. Табличка с надписью «Зона Пиццы» мягко светилась на крыше его «Тойоты» — хэтчбека. Ночная прохлада подняла ему настроение. Как только он направился к дому по подъездной дорожке, лёгкий ветерок взъерошил его лохматую голову.
Он поднялся на крыльцо, ткнул в звонок и отступил назад, ожидая, когда откроют.
За дверью послышалось приглушённое движение. Топот шагов, какой-то глухой удар, как от упавшего на пол мешка, а затем металлическое бренчанье. Звук был как от связки ключей, или груды мисок, упавших в раковину. Или, скорее, походил на звеневшие об поднос столовые приборы: вилки, ложки или ножи.
Уилл нахмурился.
Он невольно среагировал, отойдя к краю крыльца. В животе появилось странное неприятное ощущение, словно он почувствовал себя нехорошо. Но ведь это был приличный район. Здесь ему не мог открыть дверь пьяный жлоб, чтобы, разинув рот, нести какое-нибудь говно. Это же не чёртов трейлер-парк. Не было тут и преступников, рыскавших по залитым светом улицам.
Ну, наверное, нет.
Блин, да конечно нет. Было много других, более подходящих для разной уголовной шпаны, районов. Районов, которые, хвала Господу на его сраном небесном троне, «Зона Пиццы» не обслуживала.
Внутри дома снова что-то задвигалось.
Топот ног, обутых в ботинки, на мгновение стал громче, затем стих, сопровождаясь приглушённым звуком, словно по полу что-то тащили.
Уилл раздражённо вздохнул. «Боже, — пробормотал он. — Что они там делают? Мебель передвигают, что ли? Ну же, люди, я домой хочу.»
Дверь оставалась закрытой.
Голова его снова вернулась к культурной программе, которая планировалась после работы. Он был почти уверен, что по «Скинемакс» будет два фильма подряд с Шеннон Твид,[4]что-то типа «Психованной мотоциклистки-потаскухи из ада».[5]Мысли о сиськах Шеннон подогрели его нетерпение, и он шагнул вперёд, ткнув пальцем в звонок.
Затем, вдобавок, застучал по двери кулаком.
Только скажите, что вы не слышали это, мудилы.
Такой усиленный напор привёл к немедленным результатам.
Уилл отчётливо услышал звук отпираемого засова. Затем послышалось медленное скрежетание металла об металл, когда латунная ручка повернулась влево. Потом ручка перестала крутиться, на мгновение замерла, будто в стоп-кадре, и дверь стала осторожно открываться.
