Еще десять лет назад отсюда до Зоны было довольно далеко.
Сегодня это граница.
И никто не угадает, что здесь будет еще через десяток лет. Возможно, на месте вот этого углового столика кровосос позавтракает каким-нибудь нерасторопным горемыкой, барная стойка будет увита побегами радиоактивного плюща, а за углом, где сейчас ватерклозет, расположится смертельно опасная аномалия.
Очень может быть. Потому что все эти годы Зона только и делала, что расширялась, подминая под себя новые и новые территории и отдавая монстрам на откуп очищенные от людей площади – осваивай, не хочу. Монстры обычно с удовольствием осваивали. Во всяком случае, ни пяди земли людям у Зоны пока еще оттяпать не посчастливилось. И вряд ли когда-либо посчастливится. Не тот у Зоны нрав, чтобы делиться; она умеет только отбирать.
Лучше всего Зона умеет отбирать жизнь. Когда – исподволь, по крупинке, год за годом бомбардируя удачливого сталкера неизбежными миллирентгенами. Но чаще – разом, молниеносно. Был человек – нет человека, только комок окровавленной плоти в центре «воронки» или обугленный клочок одежды около «электры».
Не так много находится людей, которые ухитряются урвать у Зоны что-либо ценное и уцелеть при этом.
Но находятся и такие.
Кекс вздохнул, потянулся к бокалу и в два приема заглотил остатки пива. Зона понемногу отпускала.
В последние трое суток он почти не спал. И команда его почти не спала. Разве что последней ночью, урывками, когда пришлось вынужденно таиться в сырой лощине между блокпостами, уже в буферной полосе, где еще не встречались аномалии и куда практически не забредали обитатели Зоны. Даже вездесущие собаки.
Больше всего Кексу хотелось махнуть стакан водки и завалиться спать в ближайшем кубрике, как поступила его везучая команда. Он бы и сам так поступил, если бы ходил в Зону, как пару лет назад, наобум. Но теперь он работал на Покатилова, а Покатилов расхлябанности не любит. Пришел – доложись. Хабар Кекс сдал еще на входе, вместе со снаряжением, но это полдела.
Тоскливо поглядев на пустой бокал, Кекс подумал: «Может, еще один?»
Первый он выпил залпом, едва добравшись до стойки. Бармен знает свое дело, выставляет пойло не спрашивая. Второй бокал Кекс утащил на любимый угловой столик, где и выцедил, изо всех сил стараясь не спешить.
И все-таки водка была бы уместнее. Но Покатилов водку перед докладом не одобрял. И все не звал… сволочь. Сиди его жди. Занят он, видите ли!
В арочке слева от барной стойки едва заметно шевельнулась плотная бархатная занавесь. Древняя и помпезная, только что без позолоченных кистей. Зачем ее тут повесили, Кекс понятия не имел, знал только, что за ней заканчивается территория бара и начинается территория покатиловского офиса. Ага, похоже, зовут. Наконец-то…
Кекс встал, тяжело бухая ботинками по истертому линолеуму, пересек полупустой зал и сунулся в арочку. Отвел занавесь в сторону, пригнул голову и вошел в офис.
– Привет, – поздоровался Хома. Был он как всегда напудренный и прилизанный. – Водку пил?
– Нет, только пиво, – пробурчал Кекс. – Больной я, что ли, водку? Не доложившись…
– Молодец, – похвалил Хома. – Давай в позицию.
Кекс вздохнул и покорно повернулся к стенке. Руки на стену, ноги на ширине плеч. Он не видел, но точно знал: за спиной Хомы из темноты коридора возникает высоченный охранник в костюме, водолазке и штиблетах с квадратными носками. Спасибо, что хоть без темных очков – на кой они в этом полумраке? Лопатообразные ладони сноровисто обшаривают Кекса на предмет припрятанного оружия – но кто, спрашивается, в здравом уме попрется к Покатилову с оружием? Потом у тела водят детектором аномалий, датчиком радиоактивности и сканером, настроенным на металл. Еще бы рентгеном просветили для пущей вящести!
Хлопок по плечу:
– Пошли.
Кекс повернулся. Рядом с Хомой никого уже не было – охранник бесшумно канул в темноту.
Под самым потолком тускло светили одиночные голубоватые светодиоды. Света они давали ровно столько, чтобы улавливать очертания коридора и дверных проемов, но при этом не видеть никаких подробностей. Кекс до сих пор не знал, какого цвета в этом коридоре стены.
Дверь, за ней тесная конурка, в темных углах охранники. Еще дверь, и наконец-то покатиловское логово.
После коридорного затемнения кабинет казался ярко освещенным, хотя на самом деле тут тоже царил полумрак, только не тревожный, а мягкий. Самый яркий источник света – настольная лампа. Желтоватый конус бил из-под абажура и неохотно растекался по столешнице, обитой зеленым сукном. Кекс не без оснований подозревал, что письменный стол Покатилова когда-то был бильярдным. Во всяком случае, бортики по периметру и лузы по углам его не слишком испортили бы.
– Здравствуйте, – поздоровался Кекс почтительно.
Он всегда старался держаться так, чтобы не выглядеть подобострастным. Почтение, уважение – это понятно, тем более что Покатилова всерьез есть за что уважать. Но не лебезить. Хотелось верить, что это удается.
– Здравствуй, Кекс. Присаживайся.
За спиной словно по волшебству возник стул с высокой спинкой. Тот, кто выставил его в центр кабинета, снова растворился в царящем у стен полумраке.
