Томас Стернз Элиот
Пруфрок и другие наблюдения (1917)
ПЕСНЬ ЛЮБВИ ДЖ. АЛЬФРЕДА ПРУФРОКА
S'io credessi che mia risposta fosse a
persona che mai tornasse al mondo, questa
fiamma staria senza piu scosse. Ma per cio che
giammai di questo fondo non torno vivo alcun
s'i'odo il vero, senza tema d'infamia
rispondo. {*}
{* "Если бы я полагал, что отвечают тому,
кто может возвратиться в мир, это пламя не
дрожало бы; но, если правда, что никто никогда
не возвращался живым из этих глубин, я отвечу
тебе, не опасаясь позора". (Данте, "Ад",
XXVII, 61-66, подстрочный перевод).}
Пошли вдвоем, пожалуй.
Уж вечер небо навзничью распяло,
Как пациента под ножом наркоз.
Пошли местами полузапустелыми,
С несвежими постелями
Отелями на разовый постой,
Пивными, устланными устричною шелухой,
Пошли местами, удручающе навязчивыми
И на идею наводящими
Задать Вам тот - единственно существенный
вопрос...
II
Какой вопрос? Да бросьте!
Пошли, пожалуй, в гости.
В гостиной разговаривают тети
О Микеланджело Буонаротти.
Желтая марь спиной о стекла трется,
Желтая хмарь о стекла мордой бьется
И в недра вечера впускает язычок
Вот замерла над водосточною канавой,
Купаясь в копоти, ссыпающейся с крыш,
Внезапно с балюстрады соскользнула,
Увидела: октябрь, и сумерки, и тишь,
Облапила домишко и заснула.
Ибо воистину приспеет время
Для желтой хмари, трущейся спиною
О стекла в закоулках на закате,
Ибо приспеет время встреч со всеми
Бежать как рокового предприятья.
Время убийства и время зачатья,
Время трудам и дням тех самых рук,
Что нам вопрос подкручивают вдруг
На блюдечке - и время Вам, и время мне.
И время все же тысячи сомнений,
Решений и затем перерешений
Испить ли чашку чаю или нет.
В гостиной разговаривают тети
О Микеланджело Буонарроти.
Ибо воистину приспеет время
Гадать: посмею? Разве я посмею?
И убегать по лестнице быстрее
И не скрывать при этом, как лысею
(Там скажут: он лысеет все быстрее).
Костюмчик клерка, воротник вдавился в шею,
Неброско дорог галстук в то же время
(Там скажут: он худеет. Он худеет)
Как я посмею
Нарушить вековую нерушимость?
Мгновенье на сомненья - и мгновенье
Решимости на мнимую решимость.
Я знаю все подряд, я знаю наперед
Все эти утра, вечера и чаепитья.
Жизнь притерпелся ложечкой цедить я,
Я знаю листопад бесед и нежных нот
И знаю: он замрет, о гибели глаголя.
Да как же я себе позволю?
Я знаю их глаза: подряд, наперечет,
Те взгляды, что разводят по разрядам,
И на булавку бабочку в плену,
И на стену меня, пусть крылышки вразлет,
Да как же я начну
Выхаркивать окурки дней с привычным их
раскладом?
Да как же я себе позволю?
Я знаю руки: наперед, наперечет,
Нагие, звонкие и цвета алебастра
(Но в рыжеватых волосках при свете люстры);
Запах духов из декольте
Позыв (неужто ж - к тошноте?)
Рука легла на стол иль складки шали мнет:
Да как же я себе позволю?
Да как же я начну?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сказать, что я прокрался переулками,
Следя дымы, ползущие из трубок
У одиноких мужиков на подоконниках?
О быть бы мне во тьме немого океана
Парой кривых клешней, скребущихся о дно!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И вечер, длиннопалою рукою
Оглажен, полн покоя
Усталый... сонный... или только симулируя
Спокойствие, меж нас лежит он, милая.
Чай с кексом и мороженое с блюдца
И вдруг с "люблю" каким-нибудь рвануться?
И пусть я голосил, постился и молился
И голову свою (с проплешиною) лицезрел
на блюде,
Я не пророк и ничего необычайного не будет,
И как погас мой звездный час, не вспыхнув,
помню,
И Вечный Страж заржал, подав пальто мне,
Короче говоря, я не решился.
И стоит ли, и стоит ли хлопот,
Над чаем с мармеладом, над фарфором,
Над нашим центробежным разговором,
Я знаю наперед, как все произойдет,
Восстать, вкусить и мирозданье в шар скрутить
И к центру раскрутить его, в котором
Единственно существенный вопрос.
Сказать: "Аз семь воскресший Лазарь. Да, я
Вернулся. Я открою все!"... А Вы,
Диванную подушку поправляя,
Ответите: "Увы, так дело не пойдет.
Увы, - ответите, - увы!"
И стоит ли, и стоит ли хлопот,
Я знаю наперед, как это будет,
Пройдут закаты и сырые тропы тротуара,
Пройдут романы, разговоры возле чайного
фарфора,
Паркет подолом платьев подметет,
Не высказать того, что я хочу!
Как будто чувства на экран влекутся по лучу!
И стоит ли, я знаю, как все будет,
Когда диванную подушку или шаль
Поправив и в окно уставясь, Вы
"Так дело не пойдет, увы, мне жаль,
Увы, - ответите, увы!"
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нет! Принцем Датским мне, увы, не быть.
Я свитский лорд, я спутник, я конвой,
Задействован в той сцене иль в другой
Морочить принца, неумелый плут,
Игрушка под рукой, рад хоть такой,
Но - занятости: вежлив, трусоват,
Чувствителен, но как-то невпопад,
Из роли выпадающий порой,
Порой - едва ль не шут.
Годы катятся... годы катятся...
Бахрома на брючинах лохматится...
А может, персика вкусить? И прядь пустить
по плешке?
Я в белых брюках поспешу на пляжные пирушки.
Я слышал, как поют они, русалки, друг
для дружки.
Не думаю, что мне споют оне.
Я видел их, седые волны оседлавших,
Впустивших в космы пены чуткие персты,
