Норман Спинрад
Прощание
Дыхание старика стало слабым, сухим и хриплым, каждый вдох давался ему с трудом. Его откинувшаяся на подушку голова казалась высохшим и сморщенным орехом.
Стоящий возле кровати мужчина бесстрастно глядел куда-то в пустоту. Его сильное гладкое лицо было лишено эмоций, хотя глаза выглядели как-то странно - в них читалась глубокая мудрая покорность, совсем не сочетавшаяся с внешней юностью. На вид ему было лет двадцать пять.
У женщины, склонившей голову ему на плечо, были длинные густые волосы цвета меда, обрамлявшие мокрое от слез молодое лицо. Время от времени она всхлипывала, и тогда мужчина с почти механической нежностью гладил ее волосы и медленно проводил языком по своим пересохшим губам, словно отыскивая слова утешения.
Но не было ни слов, ни утешения. Тишину в комнате нарушало лишь отрывистое дыхание старика, всякий раз выдыхавшего частичку своей жизни...
* * *
Он счастливо улыбнулся жене, баюкавшей новорожденного младенца. Как и для всех родителей, он казался им лучшим на свете: вес девять фунтов, смугленький и голосистый.
Сын, подумал он. Мой сын. Хотя врачи и уверяли его, что нет никаких причин, из-за которых они не могут иметь детей, он все же постоянно испытывал глупое и необъяснимое чувство, что узнает, правду ли они говорят, лишь коснувшись своего сына.
Он пощекотал младенцу подбородочек, тот удовлетворенно пискнул. Все было прекрасно...
Пока через полчаса врач не сказал ему правду. Невидимую, но неизбежную правду.
До него дошло не сразу. А когда дошло, он первым делом подумал: "Как я скажу это ей?"
* * *
К его великому облегчению и удивлению, жена восприняла известие лучше, чем он сам. По крайней мере, внешне. Или то была присущая женщинам анестезия, позволяющая им забывать о любой трагедии -- как в достаточно далеком прошлом, так и в столь же далеком, но неизбежном будущем?
В чем бы ни заключалась причина, он был благодарен тому, что она есть. Скверно, когда мужчине приходится заглядывать на десятилетия в будущее и видеть там неизбежное, смиряться с мыслью о трагедии задолго до того, как она произойдет...
А женщина... пусть она радуется сыну.
Ведь мальчик такой же, как и все, верно? Как любой нормальный мальчик. Он будет учиться ходить, говорить, играть с другими детьми. Возможно, переболеет свинкой или оспой. У него будут плохие и хорошие отметки в школе, когда-нибудь он придет домой с синятком под глазом и исцарапанными коленками...
Ведь он не чудовище какое-нибудь. Мальчик как мальчик. Женщина способна забыть. Женщине легче погрузиться в материнские хлопоты.
Но как долго сможет он ощущать себя отцом?
* * *
Мутация называлась бессмертием. Возможно, неточно, потому что для проверки термина пришлось бы жить вечно.
Тем не менее, у мужчин и женщин начали рождаться дети, которые не старели и не умирали.
Они не были неуязвимы, а просто не старели. Годам к двадцати в их телах устанавливалось равновесие, и с этого момента организм непрерывно самоомолаживался, а все его системы бесконечно сохраняли юношескую свежесть.
Они не становились суперменами, потому что болели теми же болезнями, что и обычные люди, да и несчастные случаи происходили с ними не реже. Не были они ни лучше, ни мудрее. Мутация, подобно большинству других удачных мутаций, оказалась узконаправленной. Она порождала обычных во всех отношениях людей, только не стареющих.
Причина же самой мутации, разумеется, так и осталась одной из принципиально неразрешимых загадок эволюции. Почему у людей нет хвостов? Почему у птиц есть крылья? Почему развился разум?
Бессмертие стало лишь одним из бесконечных экспериментов природы. Как и все прочие, само по себе оно не было ни даром, ни проклятием. Тем или другим его могли сделать сами люди.
И то, что оно сделает с ними.
* * *
Он честно пытался быть хорошим отцом. Он не был груб с сыном -- наоборот, слишком мягок, потому что не мог смотреть на его мальчишеское лицо без мучительного сожаления и печали.
Он изо всех сил старался стать его товарищем -- играл с ним, ездил на рыбалку, в походы, -- словом, их отношения со стороны выглядели самыми обычными. А позднее он попытался стать его доверенным другом, разделить с ним мечты, стремления и неизбежные ошибки. Он пытался так, как это делали лишь немногие отцы.
И потерпел полную неудачу.
Потому что все оказалось механическим, лицемерным. Потому что имелось и такое, что он не сумел заставить себя попробовать, чего не смог вынести.
Он не мог позволить себе полюбить сына.
И хотя он с трудом признался в этом даже самому себе, он испытал облегчение, когда сын закончил колледж и нашел себе работу за три тысячи миль от дома. Ему даже показалось, будто с его плеч свалилась половина невыносимо тяжелого груза; словно висящий над его головой меч подвесили в другом месте.
Жена восприняла отъезд сына так же, как и любая мать -ей стало больно после расставания, но любая боль со временем стихает...
* * *
Мутация бессмертия множилась, передаваясь из поколения в поколения подобно любому доминантному гену. У бессмертных родителей рождался бессмертный ребенок, как у темноволосых отца и матери -- такие же дети.
