Высотное здание по улице Горького, большую часть помещений которого занимали частные фирмы разного толка, поглотила тишина. Если бы сейчас сюда явился любитель поздних деловых визитов, он едва ли смог бы решить свои проблемы. Приемные крупных и мелких боссов встретили бы его пустотой и безмолвием. Все, кроме приемной шестого этажа, принадлежащей Альберту Штейну. Его секретарша была на месте, правда, визит припозднившегося клиента вряд ли поднял бы ей настроение. Три часа кряду она дожидалась разрешения от босса отключить технику и отправляться домой, но он все медлил. Это обстоятельство буквально выводило из себя молодую, эффектную секретаршу. Конечно, при приеме на работу ей озвучили, что рабочий день на этой должности ненормированный, но она никак не рассчитывала, что таковым он будет семь дней в неделю.
Секретарша восьмой раз за вечер просмотрела электронную почту, удостоверилась, что за последний час новой корреспонденции не поступало, и кинула взгляд на закрытую дверь кабинета, за которой восседал ее личный узурпатор, господин Штейн. В кабинете он был один. Никто не входил туда с самого утра, в этом секретарша была уверена. «Чем он может заниматься столько времени? — думала она. — А главное, чего ради держать здесь столько времени меня? Будто от моего присутствия что-то кардинально изменится».
Хоть секретарша и негодовала, но уйти без разрешения босса не осмеливалась. Крутой нрав Альберта Штейна был известен не только его подчиненным. Иной раз под горячую руку попадали и сами заказчики, несмотря на то, что благосостояние Штейна напрямую зависело от них. Время шло, и надежда секретарши провести чудный вечер в компании симпатичного паренька, знакомство с которым до этого дня было лишь виртуальным, таяла на глазах. Она начинала тихо ненавидеть и свою работу в целом, и Альберта Штейна в частности, когда дверь кабинета открылась, и на пороге появился ее хозяин. Высокий мужчина с импозантной проседью в пышной шевелюре, одетый по последней моде. На вид ему было не более тридцати пяти, хотя секретарша знала наверняка, что на будущий год он отметит свое пятидесятилетие.
— Светлана, прекрасно, что вы еще здесь, — в своей привычной суховатой манере заговорил Штейн. — Мне нужно подготовить кое-какие документы. Надеюсь, у вас найдется пара минут?
«Будто бы я могу отказаться, — подавляя очередную волну раздражения, подумала секретарша. — «Прекрасно, что вы еще здесь!» Лицемер проклятый! Да уйди я хоть раз без твоего ведома, давно бы уже стояла в очереди Центра по социальной защите населения. Причем безрезультатно. Уж ты умеешь портить людям жизнь. И как только ты дожил до своих лет при таком-то отношении к людям?» Все это пронеслось у нее в голове за считаные секунды, пауз в разговоре Штейн тоже не терпел.
— Да, Альберт Германович, какого рода работу требуется выполнить? — подпуская в голос услужливые нотки, спросила она.
— Проект Заборина. На него нужно составить документы по аннулированию договора.
«Начинается! — мысленно застонала секретарша. — Новый день с нового скандала. Заборин будет в ярости, а принимать удар на себя снова придется мне».
— Документы нужны к восьми утра, — как ни в чем не бывало продолжал Штейн. — Соберете пакет и привезете ко мне домой. К адвокатам поедем оттуда. Не хочу тратить время на дорогу.
— К восьми у вас с пакетом документов, — как послушная ученица повторила девушка. — Что-то еще?
— Пока все, — кивнул босс и направился к выходу. — Поеду, попытаюсь вразумить этого упрямца, хотя вряд ли эта встреча способна что-либо изменить.
Он уже взялся за ручку двери, поэтому свой вопрос секретарша задала скорее из вежливости, нежели желая действительно получить ответ:
— Вы хотите встретиться с Забориным?
— Это он хочет со мной встретиться, — сердито бросил Штейн. — Лично мне от него больше ждать нечего, а вот он еще на что-то надеется. По правде сказать, я согласился на встречу исключительно из любопытства. Интересно послушать, какие аргументы он собирается привести в свое оправдание. Что бы он ни придумал, я уверен, что все это я уже слышал не один раз. Только время потеряю.
Он резко дернул дверь и скрылся в коридоре, а секретарша уселась за монитор компьютера и принялась готовить документы.
Повозиться пришлось изрядно. Только к полуночи работа была выполнена, а без пятнадцати восемь утра она уже стояла в холле многоквартирного дома Штейна, дожидаясь, когда минутная стрелка приблизится к цифре двенадцать.
— Раненько вы сегодня, Светланочка, — посочувствовал консьерж. — Выходной день, а вы чуть свет на ногах. Не жалеете вы себя, голубушка.
— Хорошая работа на дороге не валяется, Иван Сергеевич, — отозвалась Светлана. — Вы-то сами тоже не в постели.
— Я что… Мое дело старческое. Просыпаюсь в пять и до часу ночи колобродничаю. Так хоть с пользой время провожу. Опять же на людях, — усевшись на своего «любимого конька», завел старую песню Иван Сергеевич. — Нам, старикам, за счастье нужными себя почувствовать, а в пять ли утра, в полночь ли, нам уже без разницы.
— Какой же вы старик, Иван Сергеевич, — подыгрывала ему Светлана, — мужчина в самом расцвете лет. Вон, и Наталья Петровна из газетного киоска на вас заглядывается, и Юрьевых няня приходящая глазки строит.
