Если ваш психоаналитик мертв, это еще не значит, что его убили именно вы
– …Как жить, когда меня кругом подстерегают опасности? Вчера прищемила палец ящиком мусоропровода, это было и больно, и противно! Я вам уже говорила, что плохо сплю? Меня мучают кошмары. Постоянно снятся бульдоги, обгладывающие человеческие кости, падающие самолеты, наводнения, космические войны и саблезубые тигры. Снотворное не помогает, впрочем, последние три месяца я не принимаю лекарства – боюсь умереть во сне. – Ольга тяжело вздохнула, достала из сумочки белоснежный платок и нервно стала наматывать его на палец. – А вы смотрели вчера телевизор? Двое преступников сбежали из заключения, пьяный водитель врезался на грузовике в табачный ларек, собака покусала продавца колбасных изделий, а в трех кварталах от моего дома случился пожар… Как жить, я вас спрашиваю?! Если бы вы знали, каких трудов мне стоило приехать сюда… на каждом перекрестке я умирала от страха. По статистике, именно на перекрестках случаются самые ужасные аварии. Илья Петрович, а вы как по ночам спите? Спокойно?
Не дождавшись ответа, Оля покосилась в сторону окна и вновь тяжело вздохнула – до чего же трудная штука эта жизнь!
Поливанова Ольга почти два года пребывала в состоянии затяжной депрессии. Все мании, которые только существовали на свете, гнездились в ее душе, вытесняя разумное, доброе, вечное. Два года назад ее муж – перспективный бандит Поливанов Денис по кличке Острый – пал смертью храбрых в одной из криминальных разборок. Ольга продала роскошный дом в Подмосковье и перебралась в просторную двухкомнатную квартиру в центре Москвы. Работать она не собиралась – денег на безбедную жизнь было предостаточно.
Сначала Ольга просто грустила, затем к привычному состоянию добавилась гнетущая тоска, потом она впала в философию, а потом поняла, что человеческая жизнь коротка и что на свете существует слишком много вещей, которые могут укоротить ее еще больше. Ольга, подавив приступ паники, отправилась к психоаналитику Самаринскому Илье Петровичу. И вот уже почти два года делилась с этим терпеливым человеком своими страхами и горестями. Собственно говоря, только в его кабинете она и чувствовала себя спокойно… относительно спокойно.
– А микробы?! Они же везде! Подползут, незаметные глазу, и начинают грызть тело. Мне всего только двадцать восемь лет, а я уже обглодана с ног до головы невидимыми микроорганизмами. – Оля закусила губу и покачала головой. – Может, мне протираться спиртом? Хотя, если микробы склонны к алкоголизму, то потом я от них уже никогда не избавлюсь. Илья Петрович, а вы не замечали, что мясо стало каким-то сладковатым? Интересно, чем сейчас кормят коров и свиней…
Ольга посмотрела на сидевшего к ней спиной Самаринского и вздохнула в третий раз. Она уже привыкла к тому, что психоаналитик давно махнул на нее рукой и уже не разжевывает ей происхождение маний, а просто терпеливо все выслушивает, потом убирает в верхний ящик стола деньги и выражает надежду, что до следующего вторника с нею ничего не случится. Надеялся Илья Петрович всегда зря: Ольга приходила к нему через день, а то и чаще. Зависело это от выпуска новостей, ночных кошмаров и погрешностей обычной жизни.
– Какой сегодня день недели? Неважно. Хотя нет, вдруг я умру именно сегодня, даже не зная, какой нынче день. – Оля резко встала и полезла в сумочку за конвертом с деньгами, подошла к столу и замерла в ожидании привычных, прощальных слов. Самаринский не поворачивался, он все так же сидел в кресле лицом к стене и спиной к своей постоянной пациентке. – Я приду завтра, мне еще о многом надо с вами поговорить.
Тишина ржавым гвоздем царапнула по нервам. Ольга, испугавшись, что Илья Петрович уснул и не услышал всех тех важных слов, которые она ему говорила, что духовная связь между ними не случилась, обошла стол и слегка развернула кресло.
Самаринский смотрел на нее пустыми тусклыми глазами. Лицо белое, губы синеватые, а на белоснежной рубашке – бордовое пятно с аккуратненькой рваной дырочкой в центре.
– Илья Петрович, – прошептала Оля, отступая назад, – вы же не хотите сказать, что вы… что вы… умерли?
Она издала сиплый стон, почувствовала приступ тошноты, зажала ладонью рот и, вздрагивая при каждом шаге, попятилась к двери. Оступилась и с грохотом рухнула на ковер.
– У-у-у, – тихонечко завыла Ольга и, точно партизан со стажем, ловко поползла к двери. Перевела дыхание, судорожно схватилась за ножку шкафа и обернулась в сторону стола. Взгляд запутался в бахроме ковра и замер, натолкнувшись на игривый блеск желтого металла…
* * *
Стаканы бодро позвякивали, вареное яйцо перекатывалось по салфетке, а румяная куриная нога манила, обещая праздник вкуса и приятную тяжесть в желудке. Ирочка счастливо улыбнулась и прислушалась к стуку вагонов. Они отбивали весьма приятную мелодию: «В Москву, мы везем тебя в Москву!»
Ирочке недавно исполнился двадцать один год. Всю свою жизнь она провела в маленьком городке Тамбовской области и, если бы не обстоятельства, так и не собралась бы в столицу. Но теперь у нее была Цель.