Пифин мячик. — Желания Сандры. — Калейдоскоп для взрослых. — Вообразин. — Окуляр, объектив, тубус.
Сандра размахнулась и забросила маленький резиновый мячик в кусты. Пифа тотчас рванулась с места и бросилась вдогонку. При этом она так быстро перебирала своими короткими лапками, что казалось, их у неё не четыре, а целых восемь.
Мягкие чёрные Пифины уши полоскались на бегу, как флажки в ветреную погоду. Пифа домчалась до края поляны, три раза высоко подпрыгнула, как это делают, чтобы оглядеться, зайцы, и зарылась носом в траву.
— Ищи, Пифа, ищи, — подбодрила Сандра, хотя играть в это июльское утро ей уже больше не хотелось.
Несколько мгновений на поляне виднелся только Пифин хвост, болтавшийся из стороны в сторону, как резиновый прутик — туда-сюда, туда-сюда. И вот она уже несётся обратно, победоносно сжимая в длинной пасти мячик. Аккуратно опустив его на землю и подтолкнув носом к самым сандалиям Сандры, Пифа присела на передние лапы, заскребла когтями от нетерпения, издала ноющий звук и, не выдержав ожидания, взвизгнула тонко и нервно, дескать: «Ну что же ты? Давай! Бросай скорей опять!»
Но Сандра вдруг схватила таксу поперёк гладкого узкого живота, повалила в траву и стала, похлопывая и поглаживая рыжее брюшко, ласково приговаривать:
— Ах, ты, чёрный мокрый нос! Глупая маленькая собачка! Песка-ухоноска! Тебе бы всё играть, всё бегать за мячиком целый день с утра до вечера, пока с лап не будешь валиться от усталости. А дома опустошишь свою мисочку и завалишься на коврик под дверью до утра. И во сне всё будешь бегать за своим мячиком — повизгивать, сучить лапками… Хорошо тебе, чёрная пипетка, живётся, не скучно! Я целое утро с тобой бегаю — кто бы со мной так играл!
Сандра на минуту задумалась, продолжая поглаживать собаку, рука её двигалась все медленнее. Наконец, она глубоко вздохнула и сказала решительно:
— Нет! Так играть я бы не стала! Не буду же я, как ты, Пифенция, шнырять по кустам за мячиком и хрюкать от удовольствия. Я бы лучше отправилась в поход на лодках или с рюкзаком в горы. Ведь я уже не маленькая. Меня можно взять с собой в поход. Брали же меня папа с мамой в прошлом году летом в Крым. Вот было здорово! Не поход, а целое путешествие! Море, скалы, гроты! А сейчас что? Скукотища! Сиди на даче целый день. В лес одной нельзя, на озеро нельзя. Бегай тут с тобой по поляне с утра и до вечера! Разве это жизнь? А, Пифка? Ну что ты скажешь? Ничего-то ты, криволапый мордач, не понимаешь! Хорошо было Алисе в Стране Чудес… Побежала за кроликом, провалилась в норку, и там с ней приключилось ТАКОЕ!.. Вот это было настоящее путешествие! Я знаю, Пифкин, ты тоже побежала бы за кроликом, и в нору за ним обязательно полезла — ты ведь любишь совать свой длинный нос во все дырки и норки! Да только нет у нас таких кроликов! На соседней даче живут, правда, несколько. Но они совсем, совсем не те. Сидят в клетках целыми днями и жуют, жуют. Они и нор-то рыть, наверное, не умеют. А часы? Ну скажи, Пифа, откуда у них могут быть часы, как у того кролика из Страны Чудес? Всё это сказки! Правда, папа говорит, что жизни бывает интереснее, чем в сказке, но со мной ещё такого не приключалось. Пошли лучше спросим его, когда мы поедем в этом году путешествовать!
При слове «пошли» Пифу подбросило, как на пружине. Сандра тоже вскочила, и они наперегонки побежали по тропинке к дому — чёрная гладкошёрстная такса и её маленькая хозяйка.
Папа, как и всегда в последние дни, сидел на веранде и работал. Он часто так и говорил Сандре: «Не мешай, пожалуйста, я работаю», — или: «Пойди поиграй с Пифой в саду, а я тут поработаю». В чём заключалась папина работа, Сандра не очень представляла. Сидит себе человек за столом, читает книгу на нерусском языке, да ещё без картинок, а то вдруг прильнёт глазом к какой-то чёрной штуковине, стоящей на столе, и замрёт. Правда, Сандра уже понимала, что и без картинок попадаются интересные книжки, где написано про приключения, разные опасности, невероятные события — не оторвёшься! Но странный прибор на папином столе оставался для неё загадкой: «Что это? Может, особый калейдоскоп для взрослых? Недаром папа часто крутит у него какие-то колёсики». У Сандры года два назад был калейдоскоп. Приставишь его к глазу, крутишь и смотришь на разные узоры. Красиво, но быстро надоедает.
«Для взрослых, наверное, делают какие-нибудь особые, взрослые, интересные калейдоскопы, иначе зачем в них смотреть и час, и два?» — так думала Сандра на бегу, приближаясь к маленькой деревянной даче, окружённой кустами шиповника и акации. Пифа, как всегда, обогнала её и, процокав коготками по полу веранды, уже возилась носом в своей миске, то шумно лакая, то выхватывая отдельные кусочки.
— Папа! Когда же ты кончишь смотреть в свой калейдоскоп и когда мы наконец поедем путешествовать? — спросила Сандра, взбежав по ступеням веранды, и только после этого перевела дух.
Папа поднял голову от своего странного прибора, откинулся в кресле переплетённые прутики слегка скрипнули — и, взглянув на растрёпанную косичку Сандры, стоявшую торчком на макушке, улыбнулся и сказал:
