Учиться, учиться и ещё раз учиться
За прозрачными стенами студии на 123-м этаже Fun building серый туман и дождь. Вне зависимости от сезона обычная, с некоторых пор, московская погода. Едва виднеются плывущие жёлтые соты соседних небоскрёбов. На их гранях лепятся разноцветные буквы реклам. Буквы такие большие, что невозможно понять, что рекламируется. Хотя, скорее всего это клиники имплантантологии и линии межпланетных сообщений:
Пусти в себя иное.
Себя в ином найди.
Пусть это денег стоит:
Продли себя, продли!
Среди потоков воды, между многоэтажными башнями снуют в разных направлениях чёрные тушки аэромобусов в красных точках габаритных огней.
— Кого и куда несёт в такую рань? — задумчиво сказала голая девушка, стриженная под киборга.
Она стояла, куря трубку, около прозрачной стены студии. Трубка у неё была тёмного дерева, оправленная в серебро, покрытое замысловатой чеканкой.
Девушка имела совершенное как пластмассовый манекен тело, но лицо у неё было самое обыкновенное: лишь россыпь веснушек на носу кнопкой привлекали внимание. Некоторые думали, что это экзотическая татуировка.
— Ничего себе рань, пять часов вечера! — откликнулся на замечание девушки голый юноша.
Он сидел в лиловом кресле кубической формы перед экраном tele во всю стену и лениво перелистывал каналы. В его контактных линзах-хамелеонах отражались новости с полей марихуаны, репортажи со строительства пирамиды ВВП, чёрно-белая муть старых фильмов, рыбьи головы героев "мыльных опер", эротические похождения Чебурашки… Ничто не занимало юношу. Он только скалился, обнажая вделанный в зуб сапфир.
В голом юноше не было ничего примечательного. Он был щуплый, нескладный. Круглая шапка жёстких соломенных волос нависала над треугольником бледного лица.
— Пять часов вечера… — повторил юноша. — Время пить чай и…
— Ты что! Я обычно раньше семи из постели не вылезаю, — откликнулась девушка.
Она прошла между юношей и стеной-экраном, качаясь на высоких каблуках. За девушкой протянулась лёгкая дымовая вуаль.
— Опять дурь сосёшь? — скривился юноша.
Круглая шапка его волос накренилась и почти коснулась сморщенного плоского носа. Юноша повернул кресло по направлению к девушке.
— Сосу. И что? — с вызовом ответила девушка.
Она остановилась. Повернулась лицом к юноше. Широко расставила стройные ноги.
— Не всё же ваши shotguns облизывать! — добавила девица и почесала чисто выбритый лобок.
Девица вынула изо рта трубку и сделала «дракончика», то есть пустила дым одновременно из ноздрей и сложенных трубочкой пунцовых губ.
— Во, даёт! — Искренне восхитился молодой человек.
Его шевелюра вернулась на место. Узкогубый рот растянулся до самых оттопыренных ушей.
— Прямо таки удивляюсь я тебе, Настя, какие хитрые штуки ты умеешь выделывать! — шмыгнул носом юноша и облизнулся.
— Долго учиться надо! — строго сказала Настя и вошла в матовую колбу душевой кабины, которая стояла посреди комнаты.
Зазвучала бетховенская "Ода радости". Через мгновение радужные струю воды скрыли собой силуэт девушки.
Оставшись в одиночестве, юноша тоскливо огляделся. Вся студия была убрана в лиловых тонах. Мебель и аппаратура, вазы и бутоны живых цветов в них: всё было правильных геометрических форм с минимумом выступов и деталей.
Яркими пятнами в комнате, кроме включённого tele, были ещё только смятое постельное бельё оранжевого цвета и репродукция знаменитой картины Герберта Ся «Юань». Она стояла прислонённой к стене.
— Учиться… — вздохнул молодой человек.
Он сидел теперь спиной к экрану. Пошла реклама. Предлагался супернаннокомпьютерный копрофаг. Отличные специалисты запускают его в ваши кишки, и вы надолго избавляетесь от постыдной и нерациональной траты времени на каканье.
— Учиться… — уныло повторил юноша.
Он опустил глаза и поддел длинным тонким пальцем с отманикюренным ногтём свой член.
— Ещё раз учиться… — Бормотал юноша, играясь с членом, — Потом работай, потом на удобрения…
Член лежал на внутренней стороне ляжки как мёртвый червь.
— Не стоит? Рано…
Мама
Юноша вздрогнул, услышав голос курящей куклы Барби. Молодой человек повернулся вместе с креслом на голос.
— Мама! — удивился юноша и поднялся с кресла.
Перед ним стояла маленькая изящная женщина в деловом костюме. Её лицо было мертвенно прекрасно как у античных статуй. Перед собой в руках она держала сумочку из кожи какой-то рептилии. В замочке сумочки вдруг сверкнул бриллиант.
Мать и сын обнялись и расцеловались. Потом сын отошёл к низкой широкой кровати. Он вытянул из-под оранжевой подушки чёрные спортивные штаны с узкими красными лампасами.
Пока юноша одевался, женщина сняла жакет и повесила его проволочную вешалку. Вешалка находилась в комнате и имела силуэт alien'а.
— Опять дурь сосал? Кто там у тебя в душе? Надеюсь, девушка, паршивец? — тараторила мать, расстёгивая прозрачную блузку.
— Девушка… Это она дурь сосёт… Я же тебе обещал… Почем я паршивец? — отвечал юноша, медленно натягивая ядовито лимонную майку с ярко зелёным жуком. От его усиков выдувался белый пузырь, в котором чернели буквы: "Съешь меня!"
— Кто же ты ёщё, как не паршивец! — Женщина сняла кружевной лифчик и принялась за юбку, — Даже чашку чаю матери не предложил. На улице такая сырость… Она — шлюха?
