Катриона едва не подавилась кофе, увидев фотографию в утренней воскресной газете. Она со стуком поставила чашку на блюдце и еле сдержала стон. Ну, что ж, телефонного звонка не будет. Это был всего лишь сон, и пусть он отныне хранится в самом дальнем уголке ее памяти. Сердце болезненно сжалось, она отодвинула в сторону тарелку с завтраком.
Сидевшая напротив Мадж посмотрела на нее утомленными, опухшими после бессонной ночи глазами.
— Что случилось? Очередной скандал в высшем свете?
Катриона пристально разглядывала человека на снимке. Несомненно, это он! Высокий, широкоплечий и безупречно одетый. Крутой изгиб темных бровей, изящный точеный нос, крупный, красивый рот и та же приветливая улыбка.
На мгновение у нее закружилась голова, а сердце глухо забилось при воспоминании о том, что она чувствовала, впервые оказавшись в его объятиях. Она задрожала, снова переживая сладостный, щекочущий нервы миг, когда его губы коснулись ее губ… и потом, когда эти сильные, чувственные пальцы начали медленно раздевать ее…
Она резко оборвала свои воспоминания и, стараясь взять себя в руки, пробормотала:
— Ничего… ничего, Мадж.
— Хм! Довольно странно ты реагируешь на такой пустяк. Дай-ка мне посмотреть. — Она протянула руку и взяла у Катрионы газету. Внимательно рассмотрев фотографию, она прочитала заметку вслух. — «Ветреный Райан Хайнд, широко известный бизнесмен в сфере недвижимости, и мисс Дайана Рис-Бутлер были замечены за поздним ужином вдвоем в ресторане «Кардини» в Вест-Энде. Дайана — последняя в бесконечной цепи привлекательных молодых девушек, появлявшихся в ночных ресторанах в обществе самого популярного холостяка Лондона. Неужели появилась надежда, что в ближайшем будущем состоится свадьба года? Переведите дух». — Мадж уронила газету и молча посмотрела на Катриону, а потом умоляюще подняла глаза к потолку. — Только, пожалуйста, не говори мне, что ты связалась с этим жалким подобием мужчины! Каждая мать видит его в ночных кошмарах. Я не должна была уезжать и оставлять тебя одну. — Она снова сочувственно вздохнула: — Ну, ладно, юная леди. Расскажите мне обо всем.
Тяжело сознавать, что она была такой дурой, еще труднее признаться в этом кому-то, особенно Мадж, которая заботится о ней, как о родной дочери.
— Я… я познакомилась с ним две недели назад, — приглушенным голосом начала Катриона. — Он… он был таким обаятельным… сама не знаю, как это получилось, но я приняла его приглашение поужинать вместе. — Она повертела в руках чашку, не желая продолжать дальше.
— Ну? — нетерпеливо спросила Мадж. — Что же произошло потом?
Девушка сделала глубокий вдох и решительно продолжила:
— Он прислал за мной машину к половине восьмого. Ужин был великолепным. Потом он… он привел меня в свой номер и… и мы провели ночь вместе. — Она смотрела на Мадж, ее глаза молили о снисхождении. — Он был таким добрым и… и просто великолепным, он заставил меня почувствовать, что для него в мире нет ничего важнее меня. — Катриона сделала паузу и сглотнула, пытаясь избавиться от горького привкуса во рту. — Утром, когда я проснулась, его не было. На тумбочке рядом с кроватью лежала записка, в которой он объяснял, что ему пришлось уйти рано, чтобы успеть на самолет в Париж, что он обязательно позвонит через несколько дней, как только вернется назад. Там еще было двадцать фунтов на такси до дома. — Она снова сглотнула. — Я… я ведь действительно поверила, что он позвонит мне, как только вернется из Франции. А теперь… — Она указала дрожащим пальцем на газету. — Вот он тут собственной персоной с… с другой!
Мадж пожала плечами.
— Ну и что? Теперь ты знаешь, что он собой представляет. Я советую тебе просто забыть о нем. Поверь мне, тебе повезло, что ты избавилась от этого негодяя. От него одни неприятности.
У Катрионы перехватило дыхание, когда до нее постепенно дошел смысл случившегося. Все эти произнесенные шепотом нежности, — обещания и заверения в вечной любви оказались лишь пустой ложью!
Она стиснула кулаки, холодная ярость сначала сжала сердце, а потом пронзила его насквозь. На мгновение слова застряли в горле, затем она с шумом выдохнула.
— До него у меня не было ни одного мужчины! Он обманул меня, а теперь еще и унизил! И ты думаешь, что я его забуду? — Она горько рассмеялась. — Конечно, мне некого винить, кроме себя самой. В двадцать один год надо быть умнее. Теперь я понимаю, что имела в виду мама, когда отговаривала меня ехать в Лондон.
Мадж в изумлении уставилась на нее, не веря своим ушам, потом взяла еще одну таблетку аспирина и запила большим глотком черного кофе, закурила новую сигарету, хрипло кашлянула и выпалила:
— Ты хочешь сказать, что была девственницей? В двадцать один год! Боже мой! Неужели в этом твоем шотландском городке, название которого невозможно выговорить, не было ни одного настоящего мужчины?
— Киндарох, — пробормотала она. — А Макнейлы из Киндароха никогда не прощают обиды. Если кто-нибудь из моих близких когда-нибудь узнает, что сделал этот человек, то лишит его способности делать это впредь с другими женщинами.
Мадж вздрогнула.
— И поделом ему… Ну, я-то рассталась со своей девственностью еще в юрский период. Он был барабанщиком в рок-группе, а я… — Она помолчала и застенчиво улыбнулась. — Я превращаюсь в занудную старую кошелку. Я ведь тебе уже рассказывала об этом?
