Где-то на севере Англии
1841 год
Мариэтта Гринтри разомкнула припухшие веки и оглядела печальным взглядом комнатенку, в которой царил ужасающий беспорядок. Из сумки на полу торчала одежда, и среди вороха белья находилась та самая ночная рубашка из тонкого шелка, которую она собиралась надеть в первую брачную ночь.
Взгляд Мариэтты скользнул дальше и наткнулся на лучик света, проникавший сквозь узкое окно. Со двора доносились голоса грумов, слуг и работников постоялого двора, живших тут же. Все они были заняты привычными делами, и все шло как всегда.
Но только не у Мариэтты. Ее жизнь теперь никогда не сможет стать прежней.
Джерард Джонс. Она думала, что любит его, она доверяла ему, и именно он убедил ее бежать в Гретна-Грин. А потом он бросил ее здесь – на жалком постоялом дворе у дороги по пути к шотландской границе.
Матушка, леди Гринтри, предупреждала ее, как и сестра Франческа, но все было напрасно. Склонная по молодости не слушать родственников, Мариэтта была уверена в своей правоте и внушала себе, что ее просто не понимают. Вот она – та самая любовь, о которой она всегда мечтала! Когда леди Гринтри отказалась разрешить церковное оглашение, Мариэтта посчитала свое сердце разбитым и от отчаяния согласилась на побег. Он любил ее, она любила его – ведь только это имело значение, не так ли? Мариэтта сказала себе, что, когда родственники поймут, как она счастлива, ее непослушание забудется.
Дура, дура, дура! Мариэтта, застонав, зарылась лицом в подушку.
Джерард ее ничуть не любил; он лишь хотел получить ее тело и относился к тем людям, которым нравится опустошать девичьи сердца и губить репутации. Мерзавец втайне смеялся над ней, завлекая ее в ловушку, а она оказалась слишком глупа, чтобы вовремя это понять.
И все же... Разве глупо ощущать теплоту, любовь, доверие? Мариэтта любила саму любовь, сколько себя помнила; ну а Джерард... Она полюбила его или нет? Или она просто любила мысль о том, что влюблена в него, воображала себя Изольдой, а его – Тристаном, или Джиневрой и Ланселотом.
Мариэтта поморщилась при мысли о том, что была всего лишь глиной в его руках. Накануне вечером Джерард пришел в ее комнату, умоляя позволить ему сделать ее своей по-настоящему – именно так он и сказал: «моей по-настоящему», – прямо как в мелодраме. И правда, когда он поцеловал и обнял ее, все это показалось ей несколько нереальным, пусть восхитительным, но уж слишком похожим на сон. Потом Джерард принялся целовать ее, уверять, что любит ее и только ее... Она лишь немного протестовала, так как была молода и неопытна.
По правде сказать, Джерард не был нежным любовником, каким он рисовался ее воображению, – в его объятиях она не ощутила ничего, кроме сомнения и неприязни. Ей просто хотелось, чтобы все поскорее закончилось.
У Мариэтты запылали щеки при воспоминании о том, как Джерард встал с кровати, когда все кончилось. Она тут же заговорила о свадьбе, о том, что надеется получить прощение матери, но Джерард ее высмеял. Какая свадьба? Ему и в голову не приходило на ней жениться. Он слышал, что она внебрачная дочь Афродиты – известной лондонской куртизанки, вот и захотел попробовать, только и всего.
Поначалу Мариэтта была слишком ошеломлена, чтобы понять смысл сказанного, и даже попыталась улыбнуться. Наверное, он шутит, жестоко шутит. Но Джерард продолжал говорить, до нее медленно стала доходить ужасная правда.
У Мариэтты появилось ощущение, что она оглядывается на себя с некоторого расстояния, будто на совершенно незнакомого человека, и она вдруг поняла, что, когда Джерард закрыл за собой дверь, он похитил у нее нечто большее, чем одну лишь репутацию. Он украл нечто невинное, сладкое и доверчивое, и она сомневалась, что это когда-либо к ней вернется. Ей оставалось только поклясться себе, что она никогда больше не попадет в столь уязвимое положение.
Мариэтта с трудом села и уныло оглядела комнату. Дело сделано. Они провели ночь на постоялом дворе в общей комнате.
Плохо, просто ужасно.
Впрочем... Мариэтта уселась поудобнее. Постоялый двор находится далеко от Гринтри-Мэнора, от ее родственников, и вряд ли кто-нибудь видел, как она приехала сюда с Джерардом. Может быть, в конце концов ей удастся избежать скандала, и это будет ее маленькой победой над негодяем. Правда, сомнительно, что они когда-нибудь встретятся – для этого Джерард слишком труслив. Дома она умолит родных простить ее и позволит мистеру Джардину, секретарю матери и другу семьи, сочинить какую-нибудь премудрую историю, чтобы оправдать ее краткое отсутствие. Никто не должен знать, что вторая дочь леди Гринтри попалась в когти Джерарда Джонса...
В этот момент дверь открылась, и на пороге появился высокий человек, его лицо показалось Мариэтте очень знакомым, а глаза – ликующими. У нее упало сердце – она узнала бывшего управляющего леди Гринтри Ролингза. Матушка уволила его много лет назад, за что он сильно обиделся на нее.
Мариэтта вздрогнула. Какое ужасное невезение!
– Мисс Мариэтта Гринтри! Вчера я видел, как вы поднимаетесь по лестнице, а утром услышал, как одна из служанок сожалела по поводу того, что юную леди бросили... Вижу, вы удивлены встрече со мной. Много лет назад я предупреждал леди Гринтри, что она наживет неприятности, когда та взяла вас и вашу сестру в дом. Как я был прав!
