– Меня прислали тебе прямиком из ада, – говорит она, – чтобы стряхнуть с пути истинного.
– Да уж, – отвечаю, – как спам. Не просил, не ждал… А знаешь, что делают со спамом?
Джо безмятежно курит, сыто улыбаясь. На голом плече прыгает блик от монитора. Шлюха, довольная тем, как ее оттрахали.
– Спам уничтожают, – я втыкаю сигарету в пепельницу, стоящую у нее на животе. Джо хихикает, мелко вздрагивая. Мне хочется воткнуть еще дымящийся окурок в трясущуюся полоску плоти между пепельницей и сползшим одеялом, но вместо этого я целую распухшие губы Джо. Почти нежно целую.
Эта сучка хотела одного – чтобы ее трахнули. Она свалилась на меня посреди пыльного города, в самую жару, посреди улицы – невинная девочка с лукавой улыбкой, от которой рот наполнялся слюной и судорогой сводило живот. «Меня зовут Джо», – сказала она. Дурацкая пацанская кличка. Но свое настоящее имя она не признавала.
Мечта одинокого холостяка. Потенциальная звезда борделя. Чертова мазохистка, мечтающая, чтоб ее изнасиловали. Ее возбуждало всё подряд. Как я на нее смотрел. Как к ней прикасался. То, что я намного старше ее. То, что я ее хочу. Джо заводилась, когда я был нежен с ней, и еще больше – когда был груб. Кажется, она была способна возбудиться от вида фонарного столба.
Джо думала, что я могу спасти ее от ада, из которого ее прислали. Думала, что если сначала – больно до визга, а потом – нежные слова о любви и нужности, – то это поможет. Главное, чтобы это случалось достаточно часто. Очень часто. Все время.
Джо доставала меня. Все время доставала меня. Я приходил с работы еле живой от усталости, замученный тупым начальством, и дебильными подчиненными, и это блядской жарой, и все, чего я хотел – это влезть в душ и завалиться спать. Но вместо этого я перся на свидание с этой сучкой. Иначе – горькие слова, отчаяние, слезы. Опустошенность и сердце, упрямо напоминающее, что мне давно уже не двадцать. Проще было приходить снова и снова.
Мы молча сидели друг напротив друга в баре, и она мелкими глотками пила мартини, иногда подпевая какой-нибудь идиотской песенке, оглаживала пальцами длинную ножку бокала, улыбалась мне заговорчески, – а я мечтал сжать руки на этой тонкой шее, смотреть, как Джо извивается, слушать, как она орет. Ударить наотмашь по улыбающемуся лицу, так, чтобы брызнули слезы. Мне нравилось представлять, как она плачет и кричит от боли, пока я ее трахаю. Мы тащились в какой-нибудь дешевый отель с фанерными стенами и серыми мокрыми простынями, с матрасами, провонявшими чужим потом. Тонкие стены не могли заглушить воплей – она кончала беспрерывно, пока я драл ее, озверев от ненависти и желания.
Но Джо доставала меня. Я хотел покоя, а она просила слов и секса. Я хотел заснуть, а она теребила меня и требовала доказательств моей любви. Я просто хотел Джо – иногда, но не все время. Я хотел любви – но не с этой шлюхой. Джо просто не годилась на роль любимой, я слишком уставал от нее.
