Михаил Юрьевич Харитонов
После нас хоть потоп
1753. Франция. Окрестности Версаля. Олений Парк
Луиза вздрогнула и впилась зубами в подушку.
— Кричи, — зашептал король, — мне нравится, как ты кричишь.
— О-oх, — молодая женщина осторожно высвободилась из-под тяжести королевского тела. — Я боялась вас обеспокоить, Ваше Величество.
— Ты будешь кричать, — прошептал король и впился зубами в мягкий сосок.
Девушка послушно закричала — несколько громче, чем требовалось.
— Так-то лучше, — удовлетворённо отдуваясь, произнёс король, отодвинулся и дёрнул за витой шнур. За стеной тихо звякнул колокольчик.
— Вина хочешь? — спросил Людовик.
Луиза на мгновение задумалась. Сладкий гипокрас с корицей и миндалём, которым Его Величество восстанавливал силы, она не любила. С другой стороны, королевский напиток помогал ей расслабиться. Людовик не удовлетворён и захочет её ещё раз. Она улыбнулась и согласилась.
Появилась миловидная девушка с двумя кубками. Томно поводя плечиками, она вручила их королю и его любовнице. Когда она подавала кубок Луизе, то, словно невзначай, коснулась её руки своей. Луиза вздрогнула — рука девушки была слишком твёрдой и слишком горячей. Снова вспомнились странные слухи о некоем шевалье на королевской тайной службе, якобы умеющем в совершенстве изображать женщину. Маркиза де Помпадур придавала значение этим слухам.
— На, — король протянул ей кубок. Луиза покорно сделала три глотка и отставила кубок на столик возле ложа.
Она осторожно, слегка морщась от неприятных ощущений, помассировала сосок, прикушенный августейшими зубами. Решила, что пострадавшую грудь нужно будет смазать мазью, а на ближайшие два дня сказаться недужной, чтобы ненадолго отлучить короля от ложа. Его Величество в последние дни слишком страстен. Её наставница и покровительница, маркиза де Помпадур, предупреждала, что такое с Людовиком случается, когда он на грани охлаждения к очередной пассии. В планы юной Луизы о’Мёрфи, пятой дочери осевшего в Руане сапожника-ирландца, нынешней возлюбленной короля Франции, это не входило. Чтобы обеспечить своё будущее, ей нужен ребёнок от Людовика. Потомство короля, пусть и зачатое вне брака — неплохое вложение… — подумав об этом, она тихо засмеялась.
Король понял её по-своему и навалился снова.
К счастью для себя и для своего августейшего любовника, маленькая Луиза была не только хороша собой, но и одарена немалым запасом страсти, да и гипокрас сделал своё дело: после недолгого сопротивления тело поддалось и стало приятно. Через пару минут Луиза уже сладко постанывала, потом стоны стали громче, а потом внутри всё сладко сжалось и взорвалось, и она со счастливым криком упала вверх, в лазурное небо, полное райских птиц.
— Вот теперь всё по-настоящему, — удовлетворённо заметил король. Без лишних церемоний схватил со столика недопитый ею кубок и припал к нему. Запрокинул голову, вытряхивая себе в рот последние капли. Под бородой заходил кадык. Луиза невольно подумала, что Возлюбленный — её и Франции — всё-таки грубоват. Возможно, решила она, это оттого, что Его Величество проводит много времени в занятиях, не способствующих изящным манерам. Король любил рукомесло, самолично разводил лук на грядах, вытачивал из твёрдого дерева табакерки, был изобретательным кулинаром и вышивал не хуже искусной белошвейки. Однажды он подарил ей премилую бомбоньерку, изукрашенную лентами. Пожалуй, единственным занятием, к которому он оставался равнодушен, было управлением государством.
— Луиза, — оторвал её от размышлений голос Людовика, — ты о чём-то думаешь. Смотри, не увлекайся этим занятием. Мозг подобен ростовщику: он вытягивает соки из сердца и других частей, и они ссыхаются и леденеют.
Женщина посмотрела на короля из-под опущенных ресниц, подыскивая подходящий ответ.
— Вы совершенно правы, Ваше Величество, — наконец, сказала она, — но из всякого правила бывают исключения. Маркиза де Помпадур очень добросердечна и при этом чрезвычайно умна, — Луиза чуть надула губки, чтобы подчеркнуть ямочки на щёчках.
— Да, да, она очень сообразительна, — досадливо поморщился Людовик, — но в постели подобна мраморной статуе. Представь себе: однажды, когда я пришёл к ней… а я был моложе и кровь у меня была горячее… так вот, она не соизволила меня принять, потому что читала сочинение Цезаря о войне с галлами!
Луиза снова потеребила ноющий сосок, прикидывая, что имел в виду король на этот раз. Решила, что лучше быть поосторожнее.
— Простите бедную простушку, — наконец, нашла она нужный тон, — но я не верю, что Маркиза посмела бы выказать Вашему Величеству какое-либо неуважение. Нам, слабым женщинам, свойственно увлекаться великими людьми, а Цезарь — почти столь же великий человек, как вы.
Король засмеялся. Девушка, однако, напряглась — смех был резкий и невесёлый.
— Ты могла бы отменно дурачить публику в каком-нибудь балагане, — отсмеявшись, сказал король. — Заметь, ты сказала две вещи, никак не связанные между собой, зато обе мне льстят. Как сыр и свинина в лоранском пироге: ничего общего между собой, зато вкусно и радует желудок. А ну-ка, разрежем пирог. Почему маркиза мне отказала? Не думай, как ловчее соврать — скажи первое, что пришло в голову! Ну же! — последние слова король произнёс тоном, не терпящим промедления.
