Мамзель д'Артаньян
Полтергейст
.... Жара... "смёртная" жара, цепенящая, одуряющая... и ветерка, ни облачка... пыль - и та улеглась... Духота... марево в воздухе дрожит, как желе - не продохнуть... таким воздухом не дышать, его ложкой есть впору... Время - четырнадцать тридцать. а улице никого - Городок будто метлой вымело. Лишь из-за речки, со станции, доносится ровный перестук колес - да и тот нагоняет дремоту. Рыжая собака бредет куда-то по своим собачьим делам, что-то вынюхивает, хвостом помахивает, хвост весь в репьях...
В продуктовом - обед. Тихо в магазине, скучно; две продавщицы дремлют на шатких стульях в позе цыпленка-табака, изредка продирая глаза и глядя на часы. Могли бы и дома дремать с тем же успехом: все равно на прилавках одна морская капуста да чудо морское, именуемое "Куку, Мария!". Завоза до обеда не было, и скорее всего, уже не будет - и славен Бог!
Но вот, будто ниоткуда, из самого воздуха, незаметно, потихоньку, вроде червячка в ядреном грузде, только что срезанном, зарождается некий звук. Откуда-то издали, не разберешь, то ли с автовокзала, то ли с завода... ближе... яснее... Точно, мотор! Кого это нелегкая погнала по такой жарище? Уж не ревизия ли? Встать бы директрисе магазина, посмотреть бы - да неохота лишний раз обливаться потом. Стара директриса Марья Михайловна, толста...
адо будет - сами придут, не велики баре!
Слышно, подрулил к черному ходу.... Дернул дверь - закрыто.
Рванул посильнее. "Эгей, Михална! Где ты там? Открывай, долго мне на этом пекле жариться?" По коридору торопливо прошлепали панталетки. Дверь заскрипела. "Бли-ин! - раздался женский голос, истекающий густой приторной сладостью, - кого я вижу-то! Какие люди в Голливуде! Сан Саныч! Это где ж вы пропадать изволили?
Мы уже и ждать перестали!"
Розка! Кто-кто, а эта своего не упустит! Быстро все оприходует и себя не обидит: не такой человек Сан Саныч, чтобы хорошим людям гостинчика не захватить! А гостинчики начальству получать положено, а не Розкам тут всяким! И надо бы директрисе встать, да хвоста Розке накрутить... да лень одолела державная.
- Да сцепление, так его распротак, всем гаражом через смотровую яму! а "Уреньге" два часа промаялся, спасибо, дальнобойщик один подвернулся, починили с ним кое-как! Этой пылесосине уж лет десять на свалке прогулы ставят - а Сан Саныч под ней мудохайся! - бухтит дородный краснолицый шофер, вытирая загорелую лысину скомканным клетчатым платком, пока Розка с глубокомысленным видом изучает накладную. - Молодым, вишь ли, везде у нас дорога - а Сан Санычу пылесосина, трах ее в тибидох! Сан Саныч починит, Сан Саныч опытный...
о все Сан Санычевы рассказы - про "пылесосину", про современную молодежь и про начальство, которое, как и положено начальству, неизвестно о чем думает и черт-те чем занимается - , Розка уже наизусть знает. И Розке, по большому счету, на всё это глубоко наплевать.
********
Розке двадцать семь лет. Глаза у нее карие, раскосые и хитрые, обведенные жирной неоново-голубой чертой, толстые щеки жирно нарумянены, на пухлых, как у куклы, губах - помада цвета пожарной машины, на голове вздыбленная, крашеннаяперекрашенная "химия". Рост гренадерский, голос как у милицейской сирены; когда давали бюсты и ляжки, Розка стояла в очереди первая. Искать в Розкиной голове мозги все равно, что в зимнем лесу - подснежники; да и нужны ей те мозги, как курице вставная челюсть. о при этом Розка отнюдь не дура. У нее ко всем нужным людям колеи накатаны; и чего-чего, а с супругой директора завода вежливо поздороваться, или у главбуховой тещи, на садоводстве помешанной, осведомиться, как поживают ее элитные помидоры и огурцы, Розка еще ни разу не забыла; а уж вокруг непосредственного начальства она метлусится, будто кошка вокруг хозяйки, когда та окуньков потрошит.
Всё везде схвачено у Розки-продавщихи. И квартирка у нее хоть и маленькая полуторка, зато в новой девятиэтажке на Горе.
Полагалась эта квартира, вообще-то, некой аталье Коровиной, поскольку у нее ребенок - но что такое атальин ребенок рядом с Розкиным шестизвездочным коньяком да рижскими конфетами?
Смех один!
**********
- Ладно, Сан Саныч, не горюйте! Сейчас мы вам пивка сообразим из холодильника... Специально для вас приготовила бидончик...
Морщится шофер: "Ох, Роза, ну что ж ты дразнишь-то? Я ж за рулем!" "Ой-ой, какие мы правильные! - смеется Розка, - будто уж так и нельзя ни одной кружечки?"
- Я и рад бы, Роза, да гаёвые ведь заловят! В доску оборзели, ментозавры ёкарные... понатыкали их на каждом повороте, как пеньков еловых... чтоб им всем сгореть! - тут со стороны автовокзала доносится фырчание еще одного мотора. "у вот, - взглянув на дорогу, ворчит шофер, легки на помине! - и, наклонясь к Розкиному уху, шепчет насмешливо, шевеля усами: "В туче пыли к нам летит ментокрылый мусоршмит!"
- Да й не говорите! - поддакивает Розка. - Вот ведь, стоит заикнуться про пиво - они уже тут! Радаром нас ловят, что ли? - А сама давай скорей охорашиваться!
Подрулил к магазину "козлик" с синей полоской, вдрызг разболтанный. Вылез из него стройный брюнет лет тридцати, в серой форме. Идет к Розе медленным шагом, с этакой вальяжной ленцой и чувством собственного достоинства - не идет, а несет себя, любимого, как знамя перед полком, свое лицо киношного героя-любовника, темные холеные усы, отглаженную форму и погоны с узким красным просветом и парой маленьких блеклозолотистых звездочек. Этакий, знаете ли, поручик Обломов. Это не Володька-мент заехал за пивком к Розке-продавщихе - князь Владимир Красное Солнышко оказал милость любимой наложнице!
