Женуина осталась одна в огромном городе. Сан-Паулу был совсем не похож на Рио. В Рио море было как часть города. Бухта вгрызалась прямо в сердце Рио, и люди с корабля высаживались в самом центре. Казалось, будто бы вторую половину города поглотили волны. И вообще её любимый город, не походил ни на какие другие: расположившись на равнинной болотистой земле, окаймляющей бухту, он вкрадывался между отвесных холмов, которые сжимали его со всех сторон наподобие пальцев в слишком узкой перчатке. Улицы длиной в двадцать, тридцать километров скользили у подножия гранитных скал, склоны которых были так круты, что никакая растительность не могла за них зацепиться. Но были поразительные места: где-нибудь на отвесной террасе или в глубокой расселине умещался островок леса, совершенно девственного, так как подступиться к нему было невозможно. И ещё одна странная особенность была у Рио: чем беднее был человек, тем выше находилось его жилище, и только во время карнавала нищета спускалась в город и наполняла улицы гортанным пением и тревожащими душу мелодиями гитар.
Совсем другим был Сан-Паулу. Здесь море ластилось к городу, словно огромный зверь, и вечерами над ним вставал туман, через который проглядывал кусок красноватой луны, подобно блуждающему и тревожному фонарю.
Женуине удалось найти комнату на окраине города, в тех местах, где много было белокурых голубоглазых людей. Это были потомки немецких колонистов, которые приехали сюда в середине прошлого века и поселились в благословенном районе, где меньше всего чувствовались тропики. Улицы здесь были застроены домами с островерхими крышами и носили немецкие названия, повсюду звучала немецкая речь, на террасах пивных старики с бакенбардами и усами курили длинные трубки, увенчанные фарфоровыми головками. Женуина нашла комнату в чистеньком домике, где хозяйка в чепце и белом фартуке объяснила ей, что за назначенную плату ей полагается утром таз холодной воды, две булочки и яичница.
Женуина не могла сидеть дома и вышла на улицу. В этот день был какой-то праздник, поэтому все маленькие магазинчики и рыночки были открыты. Улицы были украшены зелёными пальмовыми ветвями, а на главной площади шло действо. По старой португальской традиции добровольцы из местных жителей изображали сражение между маврами и христианами. К храму двигалась процессия, несущая огромный корабль из картона, и воздух был пропитан испарениями пинги – водки из сахарного тростника. Чудовищно пьяные, наряженные в лохмотья, чернокожие вызывали друг друга под удары барабана на состязания в непристойных сатирических песнях. Здесь же на улице сидел бродячий лекарь, который прикладывал золотое кольцо к ячменю на глазу молодой красотки, чья профессия не оставляла сомнения.
Женуина чувствовала себя бесконечно одинокой: она даже не могла войти в храм, чтобы помолиться, потому что процессия с кораблём втянулась в храм, и там происходило какое-то действо.
«Как всё это было бы интересно Тулио», – подумала Женуина. Перед её отъездом он рассказал ей немножко о Сан-Паулу, о том, что когда-то этот город был центром португальской колонизации. Португальские военные экспедиции, которые назывались «бандейра», отправлялись отсюда во внутренние области Бразилии для охоты за рабами и на поиски серебра и драгоценных камней. Иногда они доходили до границ Парагвая, Перу и Эквадора. И в своих походах захватили в рабство более чем триста тысяч индейцев, но самое страшное было то, что большинство индейцев, попадавшихся им на пути, было уничтожено. Результатом деятельности бандейр к началу восемнадцатого века территория Бразилии, за исключением Амазонии, была очищена от индейских племён. Потомки людей, участвующих в бандейрах, стали называться паулистами – от Сан-Паулу, откуда они совершали свои походы. Всё это Тулио узнал из книг и из своих странствий.
«Господи, жизнь послала мне такого замечательного человека, – подумала Женуина. – А я ищу подонка, бросившего меня... да ещё притворяющегося другим, чтобы я не узнала его через пятнадцать лет. Но странно, я не уверена, что это он, я совсем не уверена в этом. У этого человека другие глаза, другая фигура – может, это действительно двойник».
Утром за завтраком Женуина со своим умением ладить с людьми разговорилась с хозяйкой, и та ей рассказала, что когда-то их район был очень бедным, но теперь здесь живут и богатые люди, например, недалеко по соседству одна дама, у которой раньше было роскошное казино и ресторан...
– Ресторан назывался «Еl camplador»? – спросила Женуина с бьющимся сердцем. Какое-то предчувствие подсказало ей этот вопрос.
– Да-да, именно так, у неё был муж испанец, и поэтому ресторан назван по-испански. Но он разорил её, и теперь бедная фрау вынуждена работать...
– В мотеле! – подсказала Женуина.
– О, я вижу, вы кое-что знаете, – развеселилась добродушная немка.
– А где этот ресторан? – спросила Женуина.
– Здесь, неподалёку, на углу улицы.
С бьющимся сердцем Женуина отправилась по указанному адресу. Витрины маленького ресторанчика были закрыты железными жалюзи, но во дворе, в маленьком садике, загорал в шезлонге какой-то блондин. Женуина решительно толкнула калитку и вошла в садик. В шезлонге грелся на солнце тот человек, которого она вчера встретила в казино. На нём были большие чёрные очки и плавки. Женуина увидела родимое пятно над ключицей блондина, – это был знак – отметина, принадлежащая только одному человеку в мире – Диего.
![Возмездие Эвелит [сборник]](/storage/book-covers/0a/0a2b0db7514515b9c4e285a2161d0f57b216d17e.jpg)
