История знает много примеров того, как за один кровавый день решалась судьба народа. Достаточно вспомнить битву при Херес де ла-Фронтьера, отдавшую вестготскую Испанию во власть арабов, и битву при Пуатье, когда их натиск был остановлен и спасена Франция; битву при Гастингсе, бросившую Англию под ноги нормандских баронов, или битву при Могаче, положившую конец существованию венгерского королевства.
Средняя Азия имеет не менее памятные даты: Таласская битва 751 года, решившая спор между дальневосточной, китайской и ближневосточной, мусульманской культурами; битва при Донданекане 1041 года, открывшая путь сельджукам на Ближний Восток, или Катванская битва 1141 года, остановившая успешное движение ислама на много лет и отдавшая Мавераннахр в руки кара-китаев.
Для VI века такой датой была битва при Герате осенью 589 года[прим. 1].
Мусульманские и христианские источники глухо говорят о большом сражении, в котором Бахрам Чубина одержал верх над царем «китайских тюрок» Савэ.
Вивьен де Сен-Мартен[прим. 2], а за ним Шаванн[прим. 3] и Маркварт[прим. 4] считали это событие пограничной стычкой между персами и кушанскими князьками. Шаг вперед в изучении этого вопроса сделал С. П. Толстов[прим. 5], показавший, что врагами персов были действительно тюрки. Продолжая его исследование, мне удалось установить, что Савэ – это удельный князь Великого каганата, известный китайским хронистам под именем Янсу-тегина[прим. 6]. Но этим вопрос не исчерпан. Все указанные авторы основывались либо на данных византийских источников, либо на арабской версии Табари[прим. 7].
Древняя персидская версия, отраженная у Мирхонда весьма кратко, и более подробно у ранних авторов, до сих пор не подвергалась критическому разбору и сравнению. А между тем она сохранила и донесла до нас целый ряд чрезвычайно ценных и интересных подробностей, опущенных греками, армянами и арабами; именно у персидских авторов герои событий кажутся не бесплотными телами, а живыми, страстными и сильными людьми, в которых чувство долга переплетается с безудержным авантюризмом, а храбрость и благородство – с кровожадностью и жестокостью. Уже по этому одному персидская традиция заслуживает внимания, но, помимо того, подробности, приводимые в персидском источнике, дают нам возможность более глубоко проверить сообщаемые факты, благодаря чему удалось уничтожить еще одно темное пятно в истории Востока и восстановить ход событий, их причины и последствия.. Балями, персидский переводчик Табари, мотивирует свое отступление от подлинника тем, что «Мохаммед бен-Джарир не дал историю Бахрама Чубины целиком. Я же нашел ее более полной в книге по истории Персии. Я излагаю согласно этой книге»[прим. 8]. По-видимому, здесь имеется в виду «Хвадай-Намак» Данишвара, сочинение, составленное в 632-651 гг.[прим. 9] и до нас не дошедшее.
Осведомленность Данишвара не вызывает сомнений и поэтому сначала следует по возможности восстановить его версию. Она, как выяснено нами, наиболее полно воспроизведена в «Шахнаме» Абулькасима Фирдоуси[прим. 10].
Подходя к изучению поставленной проблемы, надо помнить, что «Шахнаме» не поэма в нашем смысле, а история в понимании того времени, причем написанная великолепным муттакарибом (амфибрахием). Отсюда подробные описания расположений войск, перечисления лиц и деталей, не имеющие конструктивного значения для развития темы, длинноты при передаче речи героев и многое другое. Все эти особенности имели значение для Фирдоуси-историка, а Фирдоуси-поэт проявил свой небывалый талант в предельно лаконичных этюдах природы, в сравнениях и мужественном пафосе при описании кульминационных точек событий.
Это и определило отбор текстов для перевода. Длинноты и повторения сознательно опущены, а там, где изложение событий необходимо, но стихотворная передача не оправдана, в повествование инкрустирован текст Мирхонда, что восполняет смысловой пробел и придает изложению стереоскопичность, облегчающую восприятие. Зато разделы, написанные Фирдоуси на высоком поэтическом напряжении, переданы почти дословно. Переводчик пытался дать адекватный перевод источника и тем самым передать его литературные достоинства, пропадающие при буквальном следовании за оригиналом. Поэтому он сохранил персидское произношение этнонима «тюрк», полагая, что разница между центральноазиатскими «турками» VI века и турками-османами XIV-XX веков очевидна и не может вызвать недоразумений[прим. 11]. Переводчик старался уловить и сохранить сочетание лирических и патетических интонаций с подчас суховатыми и деловыми описаниями; величественных, иногда забытых слов с бытовыми выражениями, как, например, «победность» (пирузи) и «скорежился» (бипичид). Вслед за подлинником он то ослаблял, то усиливал интонационное напряжение, стремясь к тому, чтобы в повествовании о великом событии читатель услышал голос великого персидского поэта.
В конце VI века международные противоречия достигли высшей точки напряжения. Виною тому были события, произошедшие на обоих концах Евразийского континента.
В середине VI века китайцы сбросили гнет иноземной династии Тоба-Вэй и в Северном Китае образовались два соперничающих царства: Бэй-Чжоу и Бэй-Ци. Тогда же тюрки объединили под властью своих хаганов Великую степь от Желтого моря до Черного и в их руки попал весь караванный путь и богатые согдийские города – опорные пункты караванной торговли – до границ Персии.
