Собеседник по ту сторону темного экрана видеофона молчал довольно долго. Я уж было решил, что не расслышал слов прощания, и соединение давным-давно сброшено, однако зеленый огонек по-прежнему светился на пластиковой панели. Стало любопытно, чем там занят представитель «Мосуслуг» по имени Максим. Таращится в собственные записи? Шевелит в воздухе руками, проверяя информацию обо мне при помощи куда более крутых и привычных ему прибамбасов? Снисходительно кривит губы?
Но не включать же видеоопцию ради удовлетворения любопытства?
Я в самом начале разговора отклонил запрос системы на прием и передачу изображения. Только звук, только голос. Была в моем поведении какая-то необъяснимая мстительность: дескать, вот какой дремучий собеседник тебе, Максим, достался! Не только до голографического интерфейса не дорос, но и допотопной видеосвязью пользоваться не научился! Терпи, Максим, терпи.
Кого при этом я на самом деле наказывал, ответить было бы сложновато.
— Кирилл Вадимович, — наконец подал голос представитель «Мосуслуг», — а зачем вам это?
Захотелось высокомерно фыркнуть и не менее высокомерно откинуться на спинку кресла. Но без видеосигнала собеседник не смог бы оценить ни позы, ни мимики. А значит, и напрягаться не стоит. Только звук, только голос…
— Как?! — с театральным изумлением воскликнул я. — Вы разве не слышали?! СМИ утверждают, будто бы я в каждой бочке затычка, а все оттого, что еще не все миллионы заработал! Вот освою голографический интерфейс — и, надо думать, заработаю все.
Максим выдержал паузу, на сей раз — совсем короткую.
— Я не об этом, Кирилл Вадимович. — Он был сама вежливость. — Несмотря на ваш саркастический тон, я рискну предположить, что человек вы и впрямь не бедный. Следовательно, могли бы нанять персонального преподавателя, который приходил бы к вам на дом. Я ни в коем случае не утверждаю, что репетитор научил бы вас пользоваться голографическим интерфейсом быстрее и качественнее, чем специалисты Центра… Но раз у вас столько требований, часть из которых не входит в обязанности наших сотрудников, не лучше ли было бы рассмотреть вариант индивидуальных занятий?
Ну понятно. Он совершенно прав, этот молодой человек, чьего лица я не пожелал видеть. Он прав, и оттого мне будет сложно объяснить ему свое решение. Что бы я ни сказал, это все равно будет выглядеть как стариковский каприз.
Когда тебе нет и пятидесяти, и ты всюду появляешься с массивной тростью — это делает тебя импозантным и оригинальным. Когда тебе уже за шестьдесят, твоя трость в глазах окружающих превращается в костыль, без которого ты не можешь обойтись при ходьбе. Даже несмотря на изысканную резьбу, золотой набалдашник и рукоять в виде обнаженной красотки. Даже несмотря на то, с какой легкостью ты этой тростью помахиваешь. Тебе все равно будут уступать место и вообще — относиться с повышенной заботой и нарочитой осторожностью, как… как к инвалиду, да. Подобной «тростью» в моем случае стал пресловутый голографический интерфейс. Полтора десятка лет назад, когда голографические разработки только начали входить в обиход, я мог бы стать тем самым импозантным оригиналом. Но не теперь, когда мне уже за шестьдесят, а я все еще не представляю, с какого боку подступиться к этой технологии!
Голограмма позволяла удостовериться в наличии продуктов в холодильнике, не открывая дверцу и не «выпуская холод». Голограмма предоставляла возможность общаться с абонентом так, будто он сидит на диване напротив. Голограмма демонстрировала твой маршрут, проложенный в трех измерениях, вплоть до подъема на лифте или спуска по ступенькам винтовой лестницы. А еще с помощью этого интерфейса можно было проектировать здания.
Казалось бы, мне, посвятившему архитектуре бо́льшую часть жизни, следовало немедля ухватиться за новые способы проектирования. Был шанс, стоя у истоков, протестировать программу, обнаружить ошибки и недочеты, помочь в их исправлении, проконсультировать программистов-разработчиков… Но нет, я предпочел обойтись позицией «Да заняться мне больше нечем!» и в кулуарах, а иногда и публично высмеивал куцые на тот момент возможности интерфейса.
О, сколько раз я «срезал» студентов, защищавших свои выпускные проекты, выполненные «по новому перспективному методу»! «А какие коэффициенты теплоотдачи от бытовых приборов и жильцов вы, батенька, учитывали при разработке отопительной системы этого здания?» «Поместить резервуары с разлагающими бытовой мусор бактериями в стволах лифтовых шахт — блестящая идея! Особенно если вы, сударыня, объясните нам, как заменить эти резервуары, не прерывая работу лифта». И так далее, и тому подобное. Программа еще не умела выявлять такие упущения со стороны конструктора-человека, здесь нужно было работать головой и ручками. По старинке. Считать, прикидывать, вымерять по линейке, листать справочники, обсасывать каждую деталь, перепроверять все мелочи. Иначе получалось как в том историческом анекдоте: лет сто назад спроектировали и построили здание для военного ведомства, и только после приемки обнаружилось, что в нем нет туалетов. Канализация есть, а вот помещения для справления нужды — отсутствуют. Тоже, наверное, какую-то новую конструкторскую методику использовали, раздолбаи!
