Глава I Благотворительницы
На перемене ко мне подплыла Верочка, первая красавица:
— Слушай, Монахова, это правда, что у Мотьки шикарный парень завелся, с джипом «Чероки»?
— Правда, а что?
— А где она его взяла?
— Где взяла, там больше нет!
— А чего ты злишься? — напевно проговорила Верочка. — Завидки берут?
— Что? — задохнулась я от возмущения, но тут прозвенел звонок.
— Чего она от тебя хотела? — шепотом спросила Мотька уже на уроке, пока Марфа Кузьминична, наша литераторша, объясняла новый материал.
— Хотела узнать, где берут таких, как Олег!
— А откуда ей про Олега известно? — удивилась Матильда.
— Не знаю, наверное, разведка донесла! Помнишь, когда мы с Митей и Костей познакомились, она тоже была в курсе!
— Делать ей нечего, чужих парней считать, как будто своих мало! — проворчала Мотька.
— Монахова! Корбут! Вы еще друг другу не надоели? — осведомилась Марфа, глядя на нас поверх сползших на нос очков. — Помолчите немножко и послушайте!
Пришлось замолчать.
— Воскобойников, ты чего хохочешь? Разве я что-то смешное сказала? — спросила Марфа.
— Марфа Кузьминична, вы вот про Монахову и Корбут сказали, так я одну прикольную историю вспомнил!
— Какую историю?
— Прикольную! Можно я расскажу?
— Расскажи, иначе ведь тебя разорвет! — усмехнулась Марфа.
— Понимаете, две тетки в тюряге сидели, в одной камере, а когда через много лет их выпустили, они остановились у ворот тюрьмы и продолжали трепаться, как будто ничего не изменилось!
Витька Воскобойников трясся от смеха, но поддержала его только Лялька Дубова, известная дура, по прозвищу Ляля Фу.
— И что здесь такого уж смешного? — пожала плечами Марфа. — Если ты хотел затянуть время, то тебе это не удалось, а посему ступай к доске. И расскажи-ка ты мне лучше про Радищева! Можешь рассказать что-нибудь прикольное, я разрешаю!
Вот тут класс лег.
— Ну, он…
— Кто он?
— Радищев…
— А как его звали?
Витька растерянно топтался у доски.
— Александр Николаич! — явственно произнес Марат Исаков.
— Ах да, Александром Николаичем его звали! — обрадовался Воскобойников. — И он это… написал оду «Вольница»…
— Не «Вольница», а «Вольность»! — поправила Марфа.
— Ну да, «Вольность», а еще он написал «Путешествие из Петербурга в Москву», а когда власти на него взъелись, он на себя руки наложил! — с облегчением проговорил Витька.
— Действительно, прикольная история! — подал голос Вадим Балабушка.
— И все? — спросила Марфа.
— Чего ж еще?
— Ладно, садись!
— А что вы мне поставите? — полюбопытствовал Витька.
— Ничего не поставлю!
— Марфа Кузьминична, поставьте лучше тройку! — взмолился Витька.
— Зачем? Что это еще за новости?
— Так если хотя бы тройка будет стоять, вы меня не скоро вызовете!
Марфа рассмеялась, но тут дверь открылась, и на пороге появилась зареванная и растрепанная Маша Петушкова.
— Марфа Кузьминична, извините, можно войти?
— Маша, что за вид? Ты почему так опоздала?
— Нас ограбили, Марфа Кузьминична!
— Как? — ахнула Марфа.
— Меня дома не было, а бабушка…
Маша жила вдвоем с бабушкой, ее родители два года назад погибли в автокатастрофе.
— Бабушка их впустила… а они… все унесли!
— Садись, Маша, на перемене расскажешь! Итак, кто у нас следующий? Федорчук, иди отвечать!
Пока Макс Федорчук рассказывал про Радищева, мы с Мотькой решили на перемене как следует расспросить Машу, что там у них стряслось. Кажется, нам и так было не миновать этой истории: сидевшая с Машей Люда Кошелева шептала ей что-то на ухо, украдкой поглядывая на нас. И в самом деле, едва прозвенел звонок, Маша решительно направилась к нам. Но ее тут же окружил весь класс. Она беспомощно развела руками, глядя на Людку. Тогда Людка выбралась из толпы и подошла к нам.
— Девочки, надо Маньке помочь!
— Мы и сами сообразили! — проворчала Мотька. — Знаешь, Людка, давай после уроков подваливай ко мне. Я же теперь одна живу! Тут надо все выяснить в спокойной обстановке.
— Правильно! История уж больно странная, но пусть она сама вам все расскажет.
После уроков мы вчетвером направились к Мотьке.
— Сейчас сперва грибного супу поедим! — сказала Матильда. — А уж потом за дело возьмемся, идет?
— Идет!
— Суп вкусный, сама грибы собирала, вот Аська не даст соврать, сама сушила и сама суп варила! — хвасталась Матильда.
Наевшись действительно вкусного Мотькиного супу, мы заварили чай, насыпали в миску черных сухариков с солью — по нашему мнению, чай с этими сухариками помогает думать — и вооружились блокнотами.
— Ну, Маня, давай рассказывай!
— Понимаете, девчонки, меня дома не было, возвращаюсь, а бабушка, такая довольная, мне и говорит: «Представляешь, приходили из префектуры, такие внимательные женщины, так подробно расспрашивали и пообещали гуманитарную помощь и еще с три короба…» Ну, думаю, хорошо, а утром полезла за деньгами, чтобы после школы в аптеку забежать, смотрю, а денежки — тю-тю. Мне сразу в голову стукнуло — это они, благотворительницы вчерашние! Ну, сунулась туда-сюда, в шкаф, в буфет… Все, что было ценного в доме, — мамину шубу каракулевую, деньги, сережки, цепочки, все, что от мамы осталось, даже сахарницу серебряную, еще прабабушкину, все стащили! — всхлипнула Маша.
— А в милицию ты заявила? — спросила я.
