Лиля отбросила за спину толстенную косу, и пустила Лидарха в галоп.
Умный конь и сам рад был побегать. Он полетел над полями, словно птица, прямо к закатному солнцу…
Да, когда ты умеешь ездить верхом, это непередаваемые ощущения. Слияние с послушным и умным… и нет, не ложится сюда слово — животным. Какое же конь — животное?
Когда-то в детстве Лиля читала приключенческие романы, тогда все было просто. Герои куда-то ехали, загоняли коней, крали их, меняли на новых…
Да разве можно так поступить?
Загнать Лидарха?
Или обменять его, оставить…
Это даже не подлость, это хуже. После такого только что на осине вешаться остается, если дерево не побрезгует. И не надо говорить, что для них это был просто четвероногий транспорт. Вы посмотрите, какими глазами Джерисон смотрит на Лидарха! Да и на своего четвероногого монстра, хотя тот аварцу и в подметки не годится!
Для него конь — это друг, а не расходный материал…
Да, Джерисон.
Вот ведь еще вопрос.
Так, наверное, и бывает, пока ты рвешься куда-то в бой, пока звенят мечи и свистят пули, пока падают вокруг люди и нет времени призадуматься… сколько великих признавались, что в бою — проще?
Много, очень много.
Там действительно проще.
Надо убить врага, надо, чтобы тебя не убили. Надо защитить друзей и родную землю. Все.
А вот когда начинается мир, когда за красивыми словами прячется чаша с ядом, когда из-под кустов вылезают вовремя спрятавшиеся змеи…
А так и происходит.
И становится сложно разобраться, где враг, а где друг.
Вот, для Али — Лилиан все было просто. Сначала, когда она попала в тело несчастной графини, да еще в замок Иртон — выжить. Навести порядок, отбиться от врагов, пережить зиму…
Сделали.
Потом, когда она попала в столицу, стало тоже сложно, но понятно.
Наладить производство (она, конечно, не гений, но хотя бы основы знает, а у местных и того нет, сплошные гильдии), произвести хорошее впечатление на короля и придворных, разобраться с заговором, в который попала по чистой случайности…
Вот ведь еще… ур-роды!
Можно понять, когда в заговоре участвуют те, у кого ничего нет. Денег — нет, совести — нет, перспектив — тоже нет, власть зажимает, жизни не дает…
Тут понятно. Читай — Мария-Антуанетта с ее пирожными. За такое надо бить морду, не раздумывая. И устраивать революцию. 1
А когда у тебя вопрос только в одном, какое пирожное стрескать первым? С малиной, или с вишней? Когда нет проблем, когда власти и денег хоть ложкой ешь?
Ну и чего вам, сволочи, на месте не сиделось?
Лиля обижалась не просто так.
Сначала попались Ивельены — близкие родственники бедолаги Джерисона. Хорошо хоть муж до сих пор не знает кое о каких подводных камнях, да и не нужно ему такого знать, здоровее будет.
Потом в тот же заговор влезли Фалионы. А между прочим, Александр Фалион в свое время очень нравился ее сиятельству. Даже очень-очень… не гад он после этого?
Редкостный.
Он потом утверждал, что в заговор влез из-за обиды, он-де Лилиан полюбил, а она ему предпочла другого (заметим в скобках — законного супруга и отца ее дочери), чем обидела и на всю жизнь разочаровала в женщинах. Ну так извините.
Будь у Джерисона Иртона хоть восемь рогов, змеиный хвост и щупальца, как у Ктулху, все рано Лиля попробовала бы с ним наладить отношения.
Ради Миранды.
Не ради себя, а вот ради дочери…
Пусть Миранду рожала не она, Лиля искренне полюбила малышку, и намеревалась сделать все, чтобы дочке было хорошо и уютно. Ради такого можно и супруга потерпеть.
Правда, был шанс от него и избавиться.
Милый граф, по своему наплевательскому отношению к женщинам, не принял одну из них всерьез, за что и поплатился ядом в стакане. Чего стоило Лиле его вытащить…
Наверное, каждому человеку, хоть раз в жизни, надо сходить на экскурсию в реанимацию. И посмотреть как оно там. А чиновников вообще пинками туда загонять. Принудительно. И оставлять на трое суток.
Вот после этого у людей навсегда пропадет желание шипеть на медиков. Или урезать им зарплату, или обвешивать идиотскими бумажками… Лиля бывала. И видела.
И сама сделала то же самое для супруга.
Можно сказать — повезло им всем, и дважды. И Джес остался жив, и мозги у него включились. Пребывание при смерти, оно как-то способствует. А для закрепления осознания граф чуть не три месяца просидел на жидких кашах и бульонах — Лиля безумно боялась язвы желудка. Операции она здесь провести не сможет, гастроскопия еще не родилась, как раздел медицины, так что язва, тем более, прободная — это приговор.
Повезло.
Видимо, яд не успел настолько сильно изуродовать желудок, вовремя помощь оказали. А Джерисон всерьез решил наладить отношения с женой.
Получилось бы у них — или нет, вопрос философский, все равно разобраться не дали.
С Вирмы пришло письмо.
Когда Лиля нанимала вирман для охраны поместья, меньше всего ее волновало, что у Лейфа там кровная месть… да хоть что делай! Главное — помоги. Кто там виноват, кому мстили, Лилю не волновало совершенно.
А в результате — хвост приполз. Оказывается, кровная месть — она и у вирман есть, и даже с одобрения Круга. И надо либо разбираться с этим вопросом здесь и сейчас, либо Лейф окажется вне закона и никогда не сможет выйти в море. Да что там, его любой вирманин убьет, как бешеную собаку.
