Плохо быть мной

Плохо быть мной

Добрый, наивный, влюбленный, неприкаянный русский американец Миша входит в нашу реальность как бы из небытия, из-за прикрытой судьбой двери — роман Михаила Наймана публикуется посмертно. Обидно, конечно, что автор, не доживший до сорока, никому не даст интервью и не подпишет книгу, но издательство уверено, что ей и без того суждена широкая известность. Так проносится реактивный самолет — уже скрылся за горизонтом, а звук только нарастает. Начитанные люди заметят родство героя с Холденом Колфилдом из романа Сэлинджера. Это хорошо: Холдену будет не так одиноко за горизонтом, ему будет приятно сознавать, что у него есть такой способный братишка в русской литературе.

Жанр: Современная проза
Серия: Самое время!
Всего страниц: 172
ISBN: 978-5-9691-1260-5
Год издания: 2015
Формат: Полный

Плохо быть мной читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Трогательно, искренне; похоже, что так оно и было.

Артемий Троицкий

В книге присутствует то, что один давно умерший критик назвал «чистотой нравственного чувства»… Иначе этой книги не было бы вовсе.

Майя Кучерская

Этот маргинальный мир так же не терпит внутри себя посторонних, как и мир большой, но с решающей для отдельного человека разницей: «Не принимаю участия, потому что под кайфом». Кайф не как блаженство и не как самоуничтожение, а как алиби — алиби, не маскирующее ничего, кроме самого факта твоей отдельности и неприкаянности — вот основная, хотя почти все время приглушенная мелодия книги.

Григорий Дашевский

Анна Наринская

ПРО МИШУ

Все описанное в этой книге было на самом деле. Ну, или почти все. И это не удивительно — в конце концов, ничего сверхъестественного там не происходит. Удивительно, что на самом деле был рассказчик — ровно такой, каким он здесь выглядит. С ни на кого не похожей самоироничной наивностью, с безоглядной, почти детской искренностью, с нерушимой верой в лучшее в людях, с таким легким, «само-собою-разумеющимся» совмещением несовместимого: в его вселенной (а просто говоря — в его душе) рэп, православие, рейв-культура и русская классическая литература уживались совершенно бесконфликтно. Даже больше — при взгляде на него казалось, что так и должно быть и ничего тут странного нет. Но стоило отвернуться и поглядеть на других и, главное, на себя, как становилось ясно, что нет, мы так не можем, что это совершенно отдельное, ни на кого не похожее явление — «человеческое явление», как любил говорить он сам.

Мой младший брат Миша Найман умер от лимфомы 1 мая 2013 года, не дожив до сорока лет. И, как всегда бывает, зияющая, невосполнимая, болезненная пустота, возникшая сразу после его исчезновения, теперь потихоньку начинает зарастать воспоминаниями.

Я помню его улыбающимся младенцем с невероятной копной вьющихся черных кудрей. (Однажды встреченная в московском парке старушка строго спросила меня, гордо катившую его в прогулочной коляске: «Почему у твоего негритенка такая белая кожа?». В свете его последующего увлечения рэпом и вообще жизнью американского гетто, этот вопрос кажется прямо пророческим.)

Я помню, как бабушка его московского школьного друга, к которому он отправился, чтобы вместе делать уроки, звонила мне, умоляя его забрать, «потому что он все время пляшет, ведь и музыки нет, а он пляшет и пляшет, — я, только на него глядючи, инфаркт заполучу».

Я помню, как он учил меня британской сдержанности (в 1990 году моего отца пригласили на год в Оксфордский университет, и старшую школу Миша заканчивал уже там): «Вот умер Фредди Меркьюри, но, что б ты ни чувствовал, единственное, что ты можешь сказать, это что, мол, да, это — довольно печально».

Я помню, как он звонил мне в Москву из Брайтона (после оксфордского года мои родители вернулись в Москву, а Миша поступил в Сассекский университет и переехал жить на юг Англии) и мы часами разговаривали про Керуака, Чехова, Скорсезе и про то, как понять, что девушка действительно тобою интересуется. Звонок неизменно приходился на невыносимые девять утра, в Англии было еще на три часа раньше, но я почему-то ни разу не спросила, почему он набирает меня именно в это время, и только потом поняла, что это он возвращался с этих своих тогда еще малоизвестных мне рейвов, а спать ему по понятным причинам не хочется. Кстати, про рейвы он мне тогда не говорил ничего. Зато потом он описал всю ту атмосферу и тех людей в книжке рассказов «Осень of Love» (она вышла в издательстве «Азбука» в 2008-м).

Я помню, как он студентом приехал навещать меня в Нью-Йорк (мой тогдашний муж учился в аспирантуре Колумбийского университета) и потащил в какой-то важнейший бар на Малком Икс авеню в Гарлеме. Мы были там единственными белыми, и я чувствовала себя страшно скованно, а он, спустя полтора пива, уже братался с похожим на гору барменом с супермодной тогда прической «фэйд».

Я помню, как позже — уже во времена, описанные в тексте, который вы собираетесь читать, — он написал мне в письме из Нью-Йорка, что как-то шел ночью домой, его окликнула проститутка, а он сказал ей: «Спасибо за предложение, но я никогда, никогда не плачу за любовь», — а она ответила: «Ох, если бы ты знал, как ты прав». И я подумала, что все-таки люди реагируют на него как ни на кого другого.

Я помню, как, вернувшись в Москву в двухтысячных, он стал помогать каким-то прекрасным людям, которые кормили бездомных у Трех вокзалов, и каждый раз возвращался с невероятными трогательно-смешными историями из жизни кормящихся — они у него сплошь представали какими-то гибридами шекспировского короля Лира и марктвеновского короля просто. Я неизменно вопила: «Ну почему, почему ты это не записываешь?». А он неизменно отвечал: «Нет, у меня не получается писать про Россию. Я здесь недостаточно посторонний».

Книжку Камю он очень любил и часто перечитывал (он вообще относился к книгам не так, как большинство из нас: никогда не читал, чтобы «поставить галочку»; если не нравилось — огорчался и бросал, а если нравилось — часто к этому возвращался, перечитывал и все время хотел обсуждать). Но посторонность его, конечно, была не как у персонажа Камю, а как у Холдена Колфилда, героя его самой-самой любимой книги, к которой он относился так ревностно, что — обычно совсем незлобивый — услышав ставшие в какое-то время модными речи о ее «переоцененности и поверхностности», пришел в прямо-таки испугавшую меня ярость.


Рекомендуем почитать
Все о саде и огороде. Полная современная энциклопедия

Новая книга Октябрины и Александра Ганичкиных – ведущих отечественных специалистов в области сельского хозяйства, авторов нескольких десятков книг, пользующихся огромной популярностью.Самая полная и понятная современная энциклопедия о саде и огороде, которая включает не только пошаговое описание практических технологий, прошедших проверку временем, но также самых новейших средств и препаратов не химического, а биологического характера, которые помогут вырастить богатый урожай, избежав многих проблем, с которыми ежегодно сталкиваются все огородники.Исчерпывающая информация обо всем, что нужно знать для получения высоких урожаев: подробные инструкции по выращиванию каждой культуры с рекомендациями по посадке, подкормке, подвязке, защите от холодов и хранению урожая; описание наиболее эффективных средств борьбы с вредителями и болезнями; характеристика полезных свойств растений и плодов, советы по их употреблению.Для всех, кто имеет дачный участок и желает получать от него максимальную пользу, кто всегда хочет видеть на своем столе сорванные прямо с грядки свежие овощи, ягоды и зелень.


Справочник умелого цветовода

Эта книга объединяет многолетний профессиональный опыт авторов и содержит ответы на самые частые вопросы, которые возникают при уходе за цветочными и декоративными культурами:• Как выбрать самые неприхотливые и декоративные сорта?• Как создать цветник непрерывного цветения?• Как подготовить луковичные к перезимовке?• Какие современные биологические средства защиты применять?


Bene nati

Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко ("Пан Граба", 1869; "Марта", 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы "Над Неманом", "Миер Эзофович" (первый том); повести "Ведьма", "Хам", "Bene nati", рассказы "В голодный год", "Четырнадцатая часть", "Дай цветочек!", "Эхо", "Прерванная идиллия" (второй том).


Тяжело быть ангелом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Письма Богу

"Письма Богу" - путешествие в метафизику, возвращение к архетипам и погружение в глубину непреходящего.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


По ту сторону

Типичная жизнь мегаполиса: работа, дом, посиделки с друзьями, вечерний просмотр телевизора. Этот мир дает нам буквально всё, чтобы мы почувствовали себя счастливыми. На первый взгляд Даррен Сангвин — типичный представитель этого мира счастливцев. Шесть лет назад он получил всё, чего хотел: вырвался из родного захолустья и покорил большой город. Но достаточно ли этого, чтобы обрести счастье? Одиночество. Апатия. Бескрайняя усталость. Что ещё скрывается по ту сторону?


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Гитл и камень Андромеды

Молодая женщина, искусствовед, специалист по алтайским наскальным росписям, приезжает в начале 1970-х годов из СССР в Израиль, не зная ни языка, ни еврейской культуры. Как ей удастся стать фактической хозяйкой известной антикварной галереи и знатоком яффского Блошиного рынка? Кем окажется художник, чьи картины попали к ней случайно? Как это будет связано с той частью ее семейной и даже собственной биографии, которую героиню заставили забыть еще в раннем детстве? Чем закончатся ее любовные драмы? Как разгадываются детективные загадки романа и как понимать его мистическую часть, основанную на некоторых направлениях иудаизма? На все эти вопросы вы сумеете найти ответы, только дочитав книгу.


«Люксембург» и другие русские истории

Максим Осипов – лауреат нескольких литературных премий, его сочинения переведены на девятнадцать языков. «Люксембург и другие русские истории» – наиболее полный из когда-либо публиковавшихся сборников его повестей, рассказов и очерков. Впервые собранные все вместе, произведения Осипова рисуют живую картину тех перемен, которые произошли за последнее десятилетие и с российским обществом, и с самим автором.


Время обнимать

Роман «Время обнимать» – увлекательная семейная сага, в которой есть все, что так нравится читателю: сложные судьбы, страсти, разлуки, измены, трагическая слепота родных людей и их внезапные прозрения… Но не только! Это еще и философская драма о том, какова цена жизни и смерти, как настигает и убивает прошлое, недаром в названии – слова из Книги Екклесиаста. Это повествование – гимн семье: объятиям, сантиментам, милым пустякам жизни и преданной взаимной любви, ее единственной нерушимой основе. С мягкой иронией автор рассказывает о нескольких поколениях питерской интеллигенции, их трогательной заботе о «своем круге» и непременном культурном образовании детей, любви к литературе и музыке и неприятии хамства.


Против часовой стрелки

Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.


Жили-были старик со старухой

Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.


Любовь и голуби

Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)