Как пожар, подумала Кэсси. Ее окружали пылающие краски осени. Желто-оранжевый цвет клена, сверкающий красный — сассафраса и малиновый — кустов сумака. Словно весь мир охватило пламя, и Кэсси была его частью.
А я попала в капкан.
Чувство тошноты в животе Кэсси все усиливалось — с каждым новым шагом по Вороньей Слободке.
Желтый викторианский [1] дом на краю дороги казался таким же прелестным, как всегда. Солнце высекало радужных зайчиков из призмы, висевшей в окне самой высокой башенки. Девушка с длинными русыми волосами окликнула ее с балкона:
— Поторопись, Кэсси! Ты опаздываешь!
— Извини, — отозвалась Кэсси, заставляя себя прибавить шагу, хотя на самом деле ей хотелось повернуться и побежать в другую сторону. У нее возникла странная, необъяснимая уверенность, что ее тайные мысли можно прочитать по лицу. Лорел только раз посмотрит на нее и все узнает: и о том, что случилось с Адамом прошлой ночью, и о ее тайном сговоре с Фэй.
Но Лорел просто сгребла ее за талию и потащила наверх, в спальню Дианы. Диана стояла перед большим шкафом орехового дерева, Мелани сидела на кровати. Шон неловко пристроился на подоконнике, потирая ладонями колени.
Адам стоял рядом с ним.
Он посмотрел на Кэсси, когда она вошла.
Кэсси только на миг взглянула в эти серо-голубые глаза, но миг оказался долгим. Цвет его глаз напоминал океан: поверхность освещена солнцем, но непостижимые глубины хранят неведомые тайны. В остальном его лицо было, как всегда, притягивающим и интересным; высокие скулы и твердый рот выдавали гордость, но были в нем еще чувствительность и чувство юмора. Его лицо казалось другим только потому, что прошлой ночью Кэсси видела эти глаза очень темными, страстными и чувствовала, как этот рот...
«Ни словом, ни взглядом, ни поступком», — твердо сказала она себе, глядя вниз, в пол, потому что не осмеливалась снова поднять глаза. Но ее сердце колотилось так, что казалось — свитер на груди колышется. О боже, как же она сможет вынести это и не изменить клятве? Собравшись с силами, она села рядом с Мелани, стараясь не смотреть на Адама и не поддаваться его чарам.
«Лучше бы тебе к этому привыкнуть, — сказала она себе. — Потому что отныне тебе часто придется оказываться в подобных ситуациях».
— Ну хорошо, мы все здесь, — сказала Диана. Она подошла к двери и затворила ее. — Это закрытое собрание, — продолжала она, повернувшись к ребятам. — Остальных не приглашали, потому что я не уверена, что у них на самом деле те же интересы, что и у нас.
— Это мягко говоря, — пробормотала Лорел.
— Они расстроятся, если узнают, — сказал Шон; его черные глаза метались от Адама к Диане.
— И пусть себе, — равнодушно сказала Мелани. Ее спокойные серые глаза пристально посмотрели на Шона, и тот покраснел. — Наша задача гораздо важнее, чем истерика, которую может закатить Фэй. Мы должны выяснить, что случилось с той темной сущностью... прямо сейчас.
— Я думаю, что знаю способ, — сказала Диана. Из белого бархатного мешочка она достала изящный зеленый камень на серебряной цепочке.
— Маятник, — сразу поняла Мелани.
— Да. Это оливин, — пояснила Диана Кэсси. — Мистический камень — правда, Мелани? Обычно мы берем для маятника прозрачный кварц, но на этот раз, я думаю, оливин лучше; он больше подходит, чтобы уловить следы темной сущности. Мы отнесем камень на то место, где темная сила вырвалась на свободу, он почувствует направление, куда ушла энергия, и начнет раскачиваться.
— Надо надеяться, — пробормотала Лорел.
— Ну, это все теория, — сказала Мелани.
Диана взглянула на непривычно спокойного Адама.
— Что ты об этом думаешь?
— Я думаю, стоит попытаться. Хотя для этого потребуется очень много ментальной энергии. Нам всем придется сконцентрироваться, ведь сейчас мы не составляем полный Круг, — его голос был спокойным и ровным, и это восхищало Кэсси. Ее лицо было по-прежнему повернуто к Диане, но взгляд был прикован к ореховому шкафу.
Диана повернулась к Кэсси:
— А ты что скажешь?
— Я? — сказала пораженная Кэсси, оторвав взгляд от дверцы шкафа. Она не ожидала, что спросят ее мнение, и ничего не знала ни о маятнике, ни об оливине. К своему ужасу, она почувствовала, что краснеет.
— Да, ты. Методы, которые мы применяем, тебе незнакомы, но ты уже столько времени чувствуешь разные вещи.
— О! Ну, — Кэсси попыталась собраться с чувствами, сосредоточиться, победить затоплявшие ее чувство вины и страх. — Я думаю... что это хорошая идея, — наконец сказала она, чувствуя, как беспомощно это прозвучало. — Мне кажется, это здорово.
Мелани округлила глаза, но Диана кивнула Кэсси так же серьезно, как Адаму.
— Тогда все в порядке, осталось только попробовать, — сказала она, опуская оливин вместе с серебряной цепочкой в левую ладонь и крепко сжав ее. — Пойдемте.
Кэсси едва дышала, у нее все еще кружилась голова от контакта с ясными зелеными глазами Дианы; их цвет был чуть темнее оливина, но в них сияла та же нежная прозрачность, словно их освещал фонарик.
«Я не могу это сделать, — подумала она. Ее удивило, каким определенным и простым все стало теперь, когда она по-настоящему посмотрела в глаза Диане. — Я не могу это сделать. Я должна сказать Фэй; нет, я расскажу Диане. Вот. Я сама все расскажу ей раньше, чем вмешается Фэй, и я заставлю ее поверить мне. Она поймет — Диана такая хорошая, она должна понять».
