Первая пощечина

Первая пощечина

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в. (романы «Восьмидесятники» и «Девятидесятники»), о женском вопросе и проституции («Виктория Павловна» и «Марья Лусьева») — всегда многословные и почти всегда поверхностные. А. привлекает общественная хроника с широким захватом эпохи. У него же находим произведения из эпохи крепостного права («Княжна»), из жизни театра («Сумерки божков»), на оккультные темы (роман «Жарцвет»). «Бегом через жизнь» — так характеризует творчество А. один из критиков. Большинство книг А. - свод старых и новых фельетонов. Бульварные приемы А. способствовали широкой популярности его, особенно в мелкобуржуазных слоях. Портретность фигур придает его сочинениям интерес любопытных общественно-исторических документов.

Жанр: Русская классическая проза
Серия: Бабы и дамы (1911)
Всего страниц: 2
ISBN: -
Год издания: Не установлен
Формат: Полный

Первая пощечина читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Разсказъ мой начинается съ того самаго момента, какъ Марья Сергѣевна дала пощечину своему супругу Алексѣю Трофимовичу. Вслѣдъ затѣмъ она упала въ кресло, взвизгнула, захохотала, заплакала, заболтала ногами и вообще продѣлала все то, что прилично продѣлать благовоспитанной дамѣ, чувства которой оскорблены до необходимости впасть въ истерику. Алексѣй Трофимовичъ стоялъ съ видомъ полнаго недоумѣнія и, почесывая рукой ушибленное мѣсто, шепталъ:

— Но… но… однако… какіе-же прецеденты?!

Онъ припомнилъ: полчаса тому назадъ, онъ вернулся изъ должности въ самомъ благодушномъ настроеніи; Марья Сергѣевна встрѣтила его спокойно, хотя нѣсколько надувшись. На всякое чиханье не наздравствуешься; а потому Алексѣй Трофимовичъ, подаривъ настроенію супруги улыбку состраданія и два-три прочувствованныхъ слова — для приличія, а въ сущности — нуль вниманія, прошелъ къ шкафчику, вонзилъ въ себя двѣ рюмки англійской горькой, закусилъ бѣлорыбицей съ хрѣномъ и пришелъ въ еще лучшее расположеніе духа. Въ ожиданіи обѣда онъ журавлинымъ шагомъ промаршировалъ черезъ всю свою небольшую квартирку, необыкновенно граціозно переступая на носкахъ изъ одной паркетной клѣтки въ другую и довольно похоже наигрывая на губахъ маршъ изъ «Карменъ». Потомъ подошелъ къ окну и на запотѣвшемъ стеклѣ не безъ удовольствія расчеркнулся: Фазановъ… А. Фазановъ… Алексѣй Фазановъ… Симъ и заканчивается рядъ «прецедентовъ», если не относить къ нему «козу рогатую», которою счастливый Алексѣй Трофимовичъ во внезапномъ приливѣ супружеской нѣжности угостилъ Марью Сергѣевну. Въ отвѣтъ на козу и раздалась пресловутая пощечина… первая пощечина за три года супружества!

Марья Сергѣевна была удивлена своимъ поступкомъ не меньше самого Алексѣя Трофимовича и теперь, визжа и коверкаясь въ креслахъ, думала про себя «за что, бишь, это его я» и никакъ не могла сообразить; одно только знала она твердо и ясно, что Алексѣй Трофимовичъ, такъ или иначе, но виноватъ, ужасно виноватъ, и что, какъ скоро уже дана пощечина, то, значить, ее и слѣдовало дать. Впрочемъ, начну со вчерашняго дня…

Марья Сергѣевна проснулась довольно поздно. Вчера супруги были на вечеринкѣ у Пуликовыхъ, и на этой мерзкой толстухѣ Вавиловой было такое чудное платье изъ фая. Это платье всю ночь плясало передъ взволнованными глазами Марьи Сергѣевны: оно было какъ живое и то развивалось буфами и воланами, то съеживалось подъ скромной, но изящной отдѣлкой плиссе, то величественно влачилось по полу, шурша саженнымъ трэномъ, — то, теряя трэнъ, пріобрѣтало видъ нѣсколько куцый и легкомысленный, но до послѣдней возможности модный… ахъ, какой модный!

Благодаря ночнымъ грезамъ, Марья Сергѣевна, какъ только подняла съ подушекъ отяжелѣвшую головку, такъ и сказала сейчасъ-же:

— Господи! какая я несчастная!

И, бросивъ взглядъ на ситцевую, уже потрепавшуюся обстановку своей спальни, и на окна, въ которыя во всѣ свои сѣрые глаза смотрѣлъ кислый туманный день, убѣдилась, что она точно несчастная; а вошедшая въ это время кухарка Клавдія не менѣе справедливо заключила, что барыня встала съ постели лѣвой ногой, такъ какъ на невинный свой вопросъ:

— Барыня, прикажете купить къ обѣду соленыхъ огурцовъ? — получила довольно непослѣдовательный отвѣтъ:

— Ахъ, отстань, ради Бога! дайте мнѣ хоть умереть спокойно!!

Тогда Клавдія мысленно констатировала фактъ, что «нынче на барынѣ черти ѣдутъ», и стала резонно докладывать, что смерть — сама по себѣ, а огурцы — сами по себѣ, потому баринъ изъ службы придутъ и ругаться будутъ. Барыня испустила глубокій вздохъ и, съ видомъ Ніобеи, лишающейся послѣдняго изъ чадъ своихъ, «дала Клавдіи злато и прокляла ее».

Марья Сергѣевна не слишкомъ обременена занятіями: въ кухню она не заглядываетъ, основательно заходя, что тамъ слишкомъ дурно пахнетъ; дѣтей у Фазановыхъ нѣтъ, читать она не охотница… Играть на піанино? — инструментъ разстроенъ до неприличія.

— Вѣдь, говорила я противному Алешкѣ, чтобы позвалъ настройщика!

Разговоръ объ этомъ происходилъ съ мѣсяцъ тому назадъ, а вотъ и до сихъ поръ не принесъ практическихъ результатовъ. Ахъ, тяжело имѣть неисполнительнаго супруга! Марья Сергѣевна погрузилась въ печальныя размышленія на эту привлекательную тему и, перечисляя рядъ супружескихъ промаховъ, скоро пришла къ вопросу: купилъ ли бы Алексѣй Трофимовичъ, если-бы она попросила, ей платье, какъ у Вавиловой? Она, конечно, не попроситъ, — она благоразумна, не мотовка и знаетъ, что при полуторастахъ рубляхъ мѣсячнаго жалованья нельзя дѣлать такихъ туалетовъ, да у ней еще и розовое сюра довольно сносно, — но… если бы! Да нѣтъ! не купитъ! ни за что не купитъ! Замахаетъ руками и закричитъ, какъ въ прошломъ году изъ-за стекляруснаго тюника:

— Что ты, матушка! Въ умѣ ли? при нашихъ ли капиталахъ? Тутъ дай Богъ обернуться: за квартиру заплатить, матери послать — а ты: фаевое платье!

— Тогда, — думала Марья Сергѣевна, — я сказала ему: «если вы не въ состояніи сдѣлать женѣ тюникъ, зачѣмъ же женились?…» И въ самомъ дѣлѣ: зачѣмъ онъ женился? Больше: какъ онъ, полутораста-рублевый труженикъ, смѣлъ жениться на ней, у ногъ которой умирали князь Тугоуховскій, баронъ Пимперле и концессіонеръ Ландышевъ? Правда, князь Тугоуховскій сильно смахивалъ своей наружностью на ходячіе песочные часы, у барона Пимперле были какія-то странныя пѣжины на красномъ лицѣ и препротивно терчали уши, Ландышевъ даже ради объясненія въ любви не могъ вытрезвиться, а Алексѣй Трофимовичъ щеголялъ тогда такой славной русой бородой и такимъ красивымъ сочнымъ голосомъ декламировалъ стихи Надсона! Да, вѣдь, не съ бородой и не съ Надсономъ жить, а съ человѣкомъ!


Еще от автора Александр Валентинович Амфитеатров
Дом свиданий

Однажды в полицейский участок является, точнее врывается, как буря, необыкновенно красивая девушка вполне приличного вида. Дворянка, выпускница одной из лучших петербургских гимназий, дочь надворного советника Марья Лусьева неожиданно заявляет, что она… тайная проститутка, и требует выдать ей желтый билет…..Самый нашумевший роман Александра Амфитеатрова, роман-исследование, рассказывающий «без лживства, лукавства и вежливства» о проституции в верхних эшелонах русской власти, власти давно погрязшей в безнравственности, лжи и подлости…


Мертвые боги (Тосканская легенда)

Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.


Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков

В Евангелие от Марка написано: «И спросил его (Иисус): как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, ибо нас много» (Марк 5: 9). Сатана, Вельзевул, Люцифер… — дьявол многолик, и борьба с ним ведется на протяжении всего существования рода человеческого. Очередную попытку проследить эволюцию образа черта в религиозном, мифологическом, философском, культурно-историческом пространстве предпринял в 1911 году известный русский прозаик, драматург, публицист, фельетонист, литературный и театральный критик Александр Амфитеатров (1862–1938) в своем трактате «Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков».


Наполеондер

Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.Из раздела «Русь».


Павел Васильевич Шейн

«К концу века смерть с особым усердием выбирает из строя живых тех людей века, которые были для него особенно характерны. XIX век был веком националистических возрождений, „народничества“ по преимуществу. Я не знаю, передаст ли XX век XXI народнические заветы, идеалы, убеждения хотя бы в треть той огромной целости, с какою господствовали они в наше время. История неумолима. Легко, быть может, что, сто лет спустя, и мы, русские, с необычайною нашею способностью усвоения соседних культур, будем стоять у того же исторического предела, по которому прошли теперь государства Запада.


Жар-цвет

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Серебряные узы

Главная героиня романа Джоанна Лэндон не предполагала, что Грант Уэзерби, надменный состоятельный красавец, нанявший ее для оценки фамильного серебра, окажется на самом деле деликатным, заботливым, обаятельным мужчиной — настоящим героем ее мечты. Но Грант Уэзерби, похоже, увлечен роскошной мексиканкой Марией Кортес, а к самой Джоанне неравнодушен Малкольм Фостер, который живет по соседству с Грантом и считает его своим заклятым врагом…


Черт возьми, я люблю тебя!

Джоана и Энтони оказались случайными попутчиками в поезде. Она студентка, он маститый профессор истории. Перебросившись парой фраз, оба поняли, что не могут жить друг без друга. Но судьба сыграла с ними злую шутку: в вокзальной суете Джоана теряет визитную карточку Энтони с номером его телефона. Не дождавшись ее звонка и не в силах разыскать девушку, тот поддается уговорам друга и решает устроить свою личную жизнь с помощью брачного агентства. Но фортуна дарит влюбленным необыкновенный подарок…


Ба-бах! Ты убит!

Джонни Куайр резвился, как молодой барашек, играя в войну на зеленых холмах Италии. Немцы с криками разбегались от Джонни. Для него всё было игрой. Вся штука в том, чтобы первым крикнуть: «Ба-бах, ты убит!». Тогда другой должен падать. Но однажды Джонни серьезно зацепило...


Травинка

Цивилизация машин истребила на Земле всё живое. Но спустя многие годы один робот находит травинку и хочет возродить живую материю. За опыты над протоплазмой — суд Совета роботов!


Месть

Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.


Симулянты

Юмористический рассказ великого русского писателя Антона Павловича Чехова.


Девичье поле

Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.



Кухарки и горничные

«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.


Алгебра

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».


Уголовная чернь

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в.


Домашние новости

Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.


Семейство Ченчи

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в.


Мамка

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в.