Александр Мень
Пастух Амос
Лето 763 г. до н. э. В Северном царстве израильтяне справляют праздник. Под открытым небом клубятся волны фимиама, жрецы поют гимны и весь народ вторит им. Перед жертвенниками разложено богатое угощение, жарится мясо, разливают вино. Музыканты перебирают струны, молодежь танцует. Кажется, сам Яхве пришел на этот веселый пир. И, наверное, "День" его близок. Ведь царь Иеровоам II победил соседние племена и уже несколько лет масличные сады, виноградники и нивы дают богатые урожаи.
Но вдруг в толпе возникает смятение. Прямо к возвышению идет человек. Он в простой пастушеской одежде, в руках у него посох, глаза сверкают из-под темных бровей. Наступает тишина, которую незваный пришелец прерывает скорбными воплями: "Горе! Горе!" Он возвещает гибель, он угрожает расплатой. "Вы ждете "Дня Яхве?" - говорит неизвестный. "Он придет, но он будет для вас гибелью, ибо Бог есть Бог справедливости. А где справедливость в Израиле?" Гневным речитативом несется речь пророка над притихшей от ужаса толпой. А он говорит от лица самого Бога, который отвергает жертвы нечестивых:
Ненавижу, отвергаю праздники ваши и...
Не приму их.
Удали от Меня шум песней твоих
Ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать.
Пусть, как вода, течет суд,
И правда- как сильный поток... (Ам. 5, 21, 23, 24).
Ищите добра, а не зла,
Восстановите правосудие... (14-15).
Напрасно израильтяне думают, что, забыв завет Правды, они останутся избранными перед Богом. "Не таковы ли, как сыны эфиоплян, и вы для меня, сыны Израилевы? - говорит Господь? ли вывел Израиля из земли египетской и филистимлян - из Кафтора и арамлян - из Кира?" (9, 7). Бог избрал свой народ, чтобы он творил правду, а он пошел по путям беззакония.
Слушайте, вы, алчущие поглотить бедных
И погубить нищих... (8, 4).
Поистине во веки не забуду ни одного из дел их! (6).
Вы, превращающие суд в яд
И плод правды в горечь (6, 12).
А они ненавидят обличающего в воротах
И гнушаются тем, кто говорит правду
Итак за то, что вы попираете бедного
И берете от него подарки хлебом,
вы построите домы из тесаных камней,
но жить не будете в них;
разведете прекрасные виноградники,
а вино из них не будете пить (5, 10-11).
Когда проходит первое замешательство, к пастуху приближается жрец Амасия: "И сказал Амасия Амосу: провидец! пойди и удались в землю Иудину; там ешь хлеб, и там пророчествуй, а в Вефиле больше не пророчествуй, ибо он святыня царя и дом царский" (7, 12).
"Я не пророк, а простой пастух, - ответил Амос, - но Господь взял меня от овец моих..." (14), и Амос не мог не послушаться голоса его. И возвестил Израилю суд за его преступления.
Вскоре после этой встречи в народе начинают распространяться кожаные свитки, на которых Амос записал свои речи. Он первый знаменует плеяды великих пророков, речи которых дошли до нас. Его небольшая книга - целый переворот в религии. Звездными ночами, когда Амос пас своих овец, он подолгу задумывался над судьбами родной страны. Он знал и читал старые книги, знал о Моисее, о вольной жизни до завоевания Ханаана. Он видел бесправие людей, алчность, ханжество, идолопоклонство и чувствовал, что возмездие неизбежно. Для него Яхве был не национальным богом, наподобие Ваала, а Богом, создавшим всю вселенную и требующим от людей служения добру. Острое чувство грядущей катастрофы терзало его. Властный голос звал его возвестить Израилю его судьбу. "Лев начал рыкать - кто не содрогнется. Господь Бог сказал - кто не будет пророчествовать?" (3, 8). И он стал пророком. Он отправился в Северное царство, беспечно пожинающее плоды своих удач, и провозгласил неминуемую гибель и разорение страны.
Его голос нашел отклик. В Северном царстве появился другой пророк Осия. Но если Амос был весь гнев, обличение, гроза и буря, то Осия - человек с чутким и нежным сердцем -заговорил по-другому. Здесь переход, подобный тому переходу, который мы слышим в Девятой симфонии Бетховена между второй и третьей частью.
Осия был глубоко несчастен в своей личной жизни. Ему суждено было в своей любви испытать горечь измены. Но такова была сила его чувства, что он готов был все простить ветреной женщине и вернуть ее. Эта драма послужила ему канвой для его книги.
Он сравнивает Израиль с неверной женой, которая оставила своего мужа. Для него народ, ушедший от Яхве и поклоняющийся языческим богам, - изменник. Но милосердие Бога покрывает все, он готов простить тех, кто ищет покаяния.
И не только в том, что Израиль воскуривает фимиам Ваалу и Астарте, видит Осия измену Но и в том, что он отверг высшие заповеди жизни.
Он, подобно Амосу, мечет гром и молнии против насильников и преступников:
Слушайте слово Господне, сыны Израилевы,
Ибо суд у Господа с жителями сей земли!
Потому что нет ни истины, ни милосердия,
Ни Богопознания на земле! (4, 1).
Напрасно думают люди умилостивить Яхве обильными жертвами, напрасно приносят баранов и снопы перед изваяниями быков в Самарии. "Оставил тебя телец твой, Самария... Ибо и он - дело рук Израиля, художник сделал его, и потому он не Бог!" (8, 5-6). "Я милости хочу, а не жертвы!" - так говорит Осия от лица Яхве.
