Крик, донесшийся из кухни, заставил Петра Ивановича вздрогнуть. Крик был пронзительным, точно милицейская сирена и громким, как труба Судного дня. В нем звучал неподдельный, искренний ужас…
В первые же мгновения заболело в ушах, а в позвоночнике появилось неприятное покалывание.
Крик прекратился, но не успел Петр Иванович насладиться тишиной, как с кухни явилась теща. Широкая, словно шкаф, она нарядилась в любимый бордовый халат и походила в нем на парадное знамя периода загнивающего социализма.
Лицо тещи было в тон халату – красным.
При виде зятя на нем возникло выражение гнева. Петр Иванович сжался в кресле, в котором читал газету, надеясь, что гроза пройдет мимо.
Но судьба распорядилась иначе.
– Так! – сказала теща громко, уперши в бока могучие руки. – Он тут задницу просиживает, а по кухне тараканы бегают! Огромные, страшные! Сколько раз тебе говорили – изведи ты этих паразитов, житья от них нет!
– Да я, – попытался робко возразить Петр Иванович. – Да мне некогда. На трех работах деньги добываю, в саду пашу…
– Пашет он! – прервала жалкие оправдания теща. – Плевать мне на твою пахоту! Я этих тараканов боюсь!
На шум из комнаты выглянула старшая дочь. Явно только что красилась – лицо размалевано, словно у клоуна. На щеках – пятна румян, на губах жирно блестит помада. Тени наложены так густо, что глаз почти не видно.
И это в семнадцать лет!
– Да-да, папа, – капризным голосом сказала дочь. – Эти ужасные тараканы! А вчера вечером я видела на кухне мышь! Весь дом забит паразитами, а тебе на это наплевать!
– Молчи уж, Люба! – попытался Петр Иванович осадить чадо. – Без тебя разберемся!
– Нет, внучка дело говорит! – вступилась теща. – Сделай что-нибудь, а то я уеду от вас! К сыну!
Петр Иванович хотел брякнуть что-то вроде «Ну и уезжайте!», но прикусил язык, понимая, что такое высказывание превратит банальную семейную перебранку в грандиозный скандал, отголоски которого затихнут не раньше, чем через полгода.
– Но я же пытался, – сказал он заискивающе, – пробовал всякие средства. Ловушки эти, карандаш китайский. Ничего же не помогает! Тараканы от них только толще и красивее делаются!
– Найди такое средство, которое подействует! – теща была непреклонна. – Житья от этих тварей нет!
Хлопнула дверь в прихожей. Пришла из магазина жена. Теща отвлеклась и ушла разбираться с тем, что куплено не так, дочка ускакала к себе – завершать раскраску, и только Петр Иванович остался в кресле. В самом мрачном настроении, забыв про газету в руках.
В системном блоке что-то издевательски щелкнуло и на мониторе высветилась оранжевая надпись «Теперь питание компьютера можно отключить». Рабочий день закончился.
За спиной послышалось сопение. Подошел Сидор Григорьевич – старый сослуживец и друг, похлопал по плечу.
– Ну что, Петя, отмучились на сегодня! Пойдем по пивку?
– Нет, я не могу, – Петр Иванович пытался протестовать, но друг был неумолим. Огромный, точно медведь, с лохматой седеющей шевелюрой, он был для Петра Ивановича почти непререкаемым авторитетом.
– Да ладно тебе, – пророкотал он басом. – Успеешь домой-то еще! Пойдем!
Более сопротивляться Петр Иванович не смог.
Киоск гостеприимно блеснул навстречу шеренгами пивных бутылок. От обилия разноцветных этикеток рябило в глазах. После недолгого раздумья приятели остановились на «Балтике». Недорого, да и марка проверенная…
С бутылками присели на лавочку в скверике. Сидор Григорьевич закурил.
– Что-то ты мрачный сегодня, – сказал он, выпустив облако едкого сизого дыма. – Давай рассказывай, что там у тебя стряслось!
Деревья мелодично шелестели листвой, щебетали на ветвях птицы, пиво развязывало язык, и Петр Иванович поначалу отрывочно, а потом все более связно, поведал историю о случившемся из-за тараканов скандале…
– Ума не приложу, что делать! – закончил он повествование. – Где взять такое средство, чтобы всех паразитов извести?
– Ха! – Сидор Григорьевич рявкнул так, что со старой липы с всполошенным карканьем взвилась огромная ворона. – Так тебе к племяннику моему, Антошке, надо сходить! Он этой, как ее, химией увлекается! Наверняка знает, каким ядом можно пакость эту вывести! Я ему позвоню вечерочком. Так что не робей, улестим твою тещу, будет как шелковая!
Он воздел бутылку пива, ободряюще улыбнулся. Петр Иванович, от заявления друга проникшись оптимизмом, поднял свою бутылку. Сосуды с треньканьем соприкоснулись, пиво булькнуло и полилось в глотки.
Дверь Петру Ивановичу открыл изможденный молодой человек. Большую часть лица занимали впалые щеки, кучерявые патлы падали до плеч.
– Добрый вечер, – поздоровался он. – Вы от дяди?
Петр Иванович неожиданно оробел.
– Вы Антон? Сидор Григорьевич говорил, что вы химик…
– Не химик, а алхимик! – глаза юноши оскорбленно вспыхнули. – Проходите!
Он посторонился, пропуская гостя, а Петр Иванович судорожно пытался осознать, что же такое «алхимик»? Выходило нечто средневеково-таинственное, связанное с золотом, пыльными манускриптами и плохо освещенными лабораториями.
Пахло в доме алхимика противно. Пока Петр Иванович переобувался в предложенные тапки, от резкой вони у него засвербело в носу. Он сморщился и довольно громко чихнул.
![Записки театральной крысы [старая орфография]](/storage/book-covers/b3/b3ac10eca6b3eba23d13266ee7aaf52f330262d9.jpg)
