В проходе стоял парень. Он смотрел на поверхность стола и не отрывал от нее глаз, хотя я сверлила его взглядом. Когда миновали Рединг, он выпил четвертую банку пива и отправился в туалет. Я оставила попытки читать книгу и стала разглядывать мелькающий за окном пейзаж. Там бродили бурые и белые коровки, над темными водами медленной реки витало майское цветение, над вспаханными полями кружили грачи. Хорошо бы нам купить немного пива. Он выпил четыре банки, а времени было только полпервого дня.
Я ехала поездом из Лондона вместе с папой и его коллегой Маркусом Салливаном, моим университетским преподавателем и, кроме того, моим любовником, о чем папа не знал. Предполагалось, что на лето я уеду в Египет на археологические раскопки, но поездка сорвалась в последний момент из-за нестабильной политической обстановки. Мы ехали в аграрный Уилтшир, где жили мои родители. Я пыталась читать «Элементарные частицы» Мишеля Уэльбека, но не могла сосредоточиться.
Когда этот парень встал напротив, на меня пахнуло резким запахом застоявшегося пота и алкоголя. От этого меня не стошнило. От этого у меня появилось желание сунуть нос ему под мышки. От этого возникло желание упиться до упаду. У парня были жирные волосы, его одежда явно нуждалась в стирке. Он носил старую кожанку, которая выцвела на локтях и воротнике. Интересно, заметят ли отец и Маркус, если я пройду по проходу между рядами столиков, чтобы сесть рядом с ним. Отреагируют ли они как-нибудь на это. Но вот старая леди, которая только что вошла, расположилась за его столиком вместе со своим журналом и сэндвичами домашнего приготовления. Он будто не заметил ее, когда вернулся.
Они ехали вдвоем до Плимута. Проводник, проверяя билеты, ворчал себе под нос:
— Эксетер, Рединг, Плимут, Эксмут, пересадка в Эксетере. — Подойдя к ним, он произнес: — Так, Плимут, снова Плимут. — Он возвысил голос, как будто обрадовался встретить их обоих в одном ряду.
Мне хотелось обругать проводника. Я взглянула на парня, надеясь обменяться с ним улыбками, но он не смотрел по сторонам. Папа протянул проводнику сразу три билета, и тот пробормотал, когда ставил на них шариковой ручкой отметки: «Так, так и так». Парень с жирными волосами не трогал билета, который лежал на столе там, где его положил проводник.
Маркус сидел напротив меня, у окна, в кресле, обращенном против хода движения поезда. Папа разместился рядом с ним, у прохода. У Маркуса были длинные ноги, и его колени касались под столом моих коленей, что вначале казалось случайным. Однако я почувствовала, как его ступня ползет вверх по моей ноге, после того как он сбросил свою туфлю. Он разглагольствовал о параллелях между Гильгамешем и Одиссеем — фактически пересказывал, даже не взглянув на меня, идею, которую я проводила в одном из своих эссе в прошлом семестре. Я знала, что возбуждаю его. В прошлом году я бы ответила ему взаимностью, просунув ногу меж его колен с желанием почувствовать, насколько далеко ее продвинула. Теперь меня это не колебало.
Старая леди вытащила термос и принялась что-то искать в своей сумке. Она не находила того, что искала. Старушка вздохнула и стала смотреть по сторонам. Ее взгляд перемещался по вагону и остановился на мне и моей книге. Я подняла книгу перед собой, чтобы леди могла увидеть на обложке девицу в неглиже. Леди не обратила на это внимания. Она окинула взглядом Маркуса и папу, увлеченных беседой, и стала осматривать проход, пока ее взгляд не уперся в парня, сидевшего напротив. Немного переждав, она подалась вперед:
— Простите, в этом поезде можно найти молоко?
Глаза парня чуть приоткрылись, он улыбнулся:
— Возможно, вы найдете его в вагоне-буфете.
Я с удивлением взглянула на него.
Он говорил на чистейшем языке обитателей графств, окружающих Лондон, языке, в котором чувствовалось влияние отличного образования и игры в крикет на зеленых лужайках. Он мог бы читать новости на Би-би-си. Впрочем, старая леди, держа в руке булочку, ничуть не удивилась, лишь выразила легкую досаду:
— Ох! Лучше избегать буфетов.
Она пробежала взглядом вагон и сосредоточилась на дверях, где появился мужчина с чашкой кофе и пакетом с сэндвичами.
— Это там?
Собеседник кивнул, затем придвинулся к ней ближе. Должно быть, он дыхнул на нее пивным смрадом, но если она и хотела отстраниться, то блестяще сдержала себя.
— Я принесу вам молока, — предложил парень, — все равно мне нужно еще пива.
Через пять минут он вернулся с сумкой, заполненной пивными банками, положил ее на сиденье рядом с собой. Несколько упаковок с молоком он передал женщине.
Нога Маркуса подобралась теперь к моим бедрам. Вскоре он нащупает кончиками пальцев жесткую линию шва на моих джинсах и станет надавливать на него, чтобы шов терся о его промежность. Иногда он проделывал это под столом на семинарах, когда вокруг находились другие студенты и даже преподаватели. Однажды он заставил меня испытать оргазм прямо на семинаре. Мне пришлось закусить губу и прижаться к стулу бедрами и ягодицами возможно теснее, чтобы не выдать себя. Он же всегда умудрялся оставаться в теме учебного процесса. После этого я приходила к нему в кабинет, он запирал дверь, и мы трахались на полу, иногда на кресле или на столе, если на нем было достаточно свободного места. Интересно, как скоро он надеется трахнуть меня на этот раз.
