Женщина открыла глаза и несколько минут лежала неподвижно, устремив взгляд в потолок. Вокруг не слышалось ни звука: все в палате спали крепким сном, что неудивительно: маленькие желтые таблетки, которые приносят каждый раз после ужина, делали свое дело.
Она похвалила себя за сообразительность. Последние несколько дней ее порция устремлялась не в желудок, а заканчивала жизнь в раковине, под сильной струей воды. Только благодаря этому она все еще не потеряла способность трезво мыслить!
Спустив ноги с кровати, она сунула их в тапки и снова помедлила несколько минут, прислушиваясь к каждому звуку. Кроме шума деревьев за окном и грохота редких еще трамваев по рельсам всего в каких-нибудь двухстах метрах за шлагбаумом, предрассветную тишину больше ничто не нарушало.
Женщина выбрала именно этот час, а не ночь, потому что именно перед рассветом наиболее ослаблена бдительность тех, кто призван за ней следить. Надвигается день, и все уверены, что в промежутке между самым темным даже в белые ночи временем суток и восходом солнца просто ничего произойти не может. И именно в это время она ускользнет!
Осторожно прикрыв за собой дверь, женщина вышла в пустынный коридор, тускло освещенный лампами дежурного света. На сестринском посту никого: разумеется, ведь сегодня дежурит Оксана, а ее дежурства, по странному стечению обстоятельств, почти всегда совпадают с дежурствами ординатора Пети Храпова. Наверняка они с Оксаной сейчас милуются в бельевой или спят – самое время исчезнуть.
Она не воспользовалась лифтом: движение пассажирской кабины в столь неурочное время может привлечь ненужное внимание со стороны персонала. А ей ведь неизвестно, кому здесь можно доверять. Поэтому оставалась лестница.
Женщина медленно спустилась на первый этаж, время от времени замирая на ступеньках, прислушиваясь и оглядываясь, словно мышь, крадущаяся мимо спящего кота. Она уже собиралась толкнуть дверь, ведущую в общий коридор, как вдруг услышала голоса.
– Ну почему, почему именно к нам всегда доставляют перестарков и бомжей, а? – возмущался женский голос. – Одни приезжают умирать, другим и лечение-то не нужно – только теплое место для ночлега да бесплатный душ!
– Ты совершенно права, дорогуша, – откликнулся в ответ ей мужчина. – Я бы все отдал за то, чтобы иметь дело только с членами правительства, но – что делать… Жизнь полна несправедливости!
Голоса стали удаляться в направлении служебных лифтов. Женщина еще несколько минут постояла на лестнице, не решаясь открыть дверь, но пора было действовать, и желание свободы пересилило страх и осторожность.
Выход из клиники в это время, конечно, закрыт, но можно выбраться через приемный покой: если повезет, там окажется достаточно народу, чтобы смешаться с толпой и незаметно выскочить на улицу. Она не думала о том, как будет добираться до дома, не имея ни копейки денег. Ничего, что-нибудь придумает, как только больница останется позади.
Женщина еще раз поздравила себя: прежде чем спуститься, догадалась прихватить в незапертой сестринской чей-то мятый белый халат. Пусть и без бейджика, но все-таки… Правда, больничные тапки выдают пациентку, но, с другой стороны, почему медсестра или, скажем, нянечка не может надеть тапки после тяжелой смены, когда ноги устали и гудят? Опять же, если повезет, то никто просто не обратит внимания на обувь.
Беспрепятственно добравшись до двери в приемный покой, беглянка позволила себе перевести дух. Здесь, как она и предполагала, было достаточно людей, и никто не обратил особого внимания на старую женщину в белом халате и шлепанцах. Дежурная медсестра лишь скользнула равнодушным взглядом и спросила:
– Что так поздно со смены?
– Да… как-то завозилась… Дома уж заждались, наверное! – нашлась она.
И вот наконец заветная дверь. Толстый охранник курил, приоткрыв створку, и женщина, прошмыгнув мимо него, оказалась в больничном дворе, куда подъезжали машины «Скорой помощи». Оставалось лишь обойти здание и выйти за шлагбаум: там никого не интересуют пешеходы, проверяют только автомобили.
На улице она сразу почувствовала, что замерзает: сильный порыв ветра едва не вытряхнул ее тощее тело из халата, а в небе неприветливо хмурились тучи – видимо, собирался дождь, а то и гроза.
– Ну, и куда это мы намылились? – вдруг раздался за ее спиной чуть насмешливый мужской голос. Но напускное добродушие не могло обмануть беглянку: в тоне говорившего угадывался с трудом сдерживаемый гнев. – Без верхней одежды, в такой ветер… И о чем вы только думали?
Она могла бы попытаться убежать – до спасительного шлагбаума, отделяющего ее от свободы, рукой подать…
Безнадежно опустив плечи, женщина покорно поплелась к окликнувшему ее человеку, который стоял на месте и не сделал ни единого движения по направлению к ней: знал, что она никуда не денется.
* * *
Несмотря на середину июля, погода оставляла желать лучшего. В Питере так всегда: ждешь лета, ждешь, строишь какие-то планы, а вот оно приходит – холодное, дождливое, короткое – и почти мгновенно перетекает в осенний листопад!
В этом году я собиралась обмануть природу и провести хотя бы пару недель там, где светит солнце, плещется море и растут пальмы, однако в последний момент планы сорвались. Поэтому мое настроение полностью соответствовало погоде: дождь лил как из ведра, и зонтик оказался совершенно бесполезен из-за сильных порывов ветра – мои джинсы намокли по самые колени, а в туфлях – в моих
