Надеюсь, вы простите мне маленькое философское отступление, прежде чем станет ясно, что за историю я собираюсь рассказать. Так вот, жизнь сильно напоминает мне берег Токийского Залива.
Уже не одно столетие прошло с тех пор, как я последний раз видел Залив, быть может, теперь там всe совсем иначе. Впрочем, как мне говорили, за это время там мало что изменилось, если не считать презервативов…
Я помню огромное пространство вонючей мутной воды, холодной и склизкой на ощупь, возможно, чуть более светлой и чистой подальше от берега. Подобно Времени, вода то извлекает из небытия самые разные предметы, то прячет их обратно. Каждый день волны Токийского Залива что-нибудь да выбрасывают на берег. Что ни назови, рано или поздно вода вынесет это на песок: мертвеца, раковины — белые, как алебастр, розовые или жeлтые, как тыковки, они зловеще завивались в страшный с виду рог, который, однако, так же безобиден, как рог единорога; бутылку, иногда с запиской, которую чаще всего уже нельзя было прочесть; человеческий зародыш; кусок отполированного дерева с дыркой от гвоздя — возможно, частицу того самого Святого Креста; белую гальку, тeмную гальку, дохлую рыбу, пустые рыбачьи лодки, обрывки верeвок, кораллы, водоросли — словом «не счесть жемчужин…» и так далее. Если вы оставляете предмет в покое, то вскоре море забирает его обратно. Таковы правила игры. О, да-а — в те времена в Заливе было полным-полно использованных презервативов — полупрозрачных свидетельств вечного инстинкта к продолжению рода. Иногда их украшал какой-нибудь вызывающий рисунок или надпись, некоторые были даже с усиками. Говорят, теперь они уже исчезли, подобно клепсидрам[1] и крючкам на одежде — их уничтожили противозачаточные пилюли, которые заодно увеличивают молочные железы: так кто же будет против?
Иногда, ранним солнечным утром, я бродил по берегу и освежающий бриз помогал мне избавиться от мрачных воспоминаний о локальном военном конфликте в Азии, который отнял у меня младшего брата. Изредка я слышал крики чаек, хотя самих птиц не было видно. Это придавало пейзажу некую таинственность и сравнение напрашивалось само собой: жизнь — это нечто очень похожее на берег Токийского Залива. Всe идeт своим чередом. Волны постоянно выбрасывают на берег странные, ни на что не похожие вещи. Одна из них — Я, другая — ТЫ. Некоторое время мы проводим на берегу, быть может, совсем близко друг к другу, а потом эта вонючая мутная жижа проводит своими холодными пальцами по песку, снова забирая нас с собой. Загадочные крики птиц как бы символизируют непредсказуемость человеческой судьбы. Что это, голоса богов? А почему бы и нет? И, наконец, чтобы расставить все точки над i, хочу заострить ваше внимание на двух моментах, ради которых я всe это и рассказываю. Иногда некоторые исчезнувшие предметы, как мне кажется, могут снова очутиться на берегу по воле капризного течения. Мне, правда, такого видеть не приходилось, но, наверное, я был недостаточно терпелив. Ну и ещe одно, кто-то может прийти на берег, подобрать какой-либо предмет и унести с собой. Когда я впервые понял, что первое из вышеназванных явлений действительно возможно, меня стошнило. К тому времени я уже три дня непрерывно пил и наслаждался ароматом одного экзотического растения. Потом я выставил вон всех своих гостей. Шок — лучшее средство от опьянения. Хотя я уже давно знал, что явления второго рода иногда случаются (это когда подбирают с берега Залива какой-то предмет и уносят его с собой, ибо именно это со мной и произошло), но я и представить себе не мог, что когда-нибудь мне придeтся столкнуться с явлениями первого рода. Поэтому, проглотив таблетку, которая гарантировала, что через три часа я буду трезв как стeклышко, и добавив к ней сауну для надeжности, я разлeгся на кровати, покуда все мои слуги, механические и обычные, занимались уборкой комнат. Затем меня начала бить дрожь. Я был испуган.
Вообще-то, я — трус.
Существует великое множество вещей, которых я боюсь, и все они из разряда тех явлений, над которыми у меня нет или почти нет никакой власти. Как, например, над Большим Деревом.
Я приподнялся на локте, взял с ночного столика конверт и уже в который раз принялся его изучать.
Ошибка была исключена, тем более, что на нeм стояло моe имя.
Я получил его на днях и запихал в карман куртки, чтобы на досуге ознакомиться с содержимым.
Это было уже шестое похожее послание. Потом мне стало плохо, и я решил, что пора с этим кончать.
В конверте лежала объeмная фотография Кати в белом платье. Снимок был датирован прошлым месяцем.
Кати была моей первой женой, и, быть может, единственной женщиной, которую я когда-либо любил. Она умерла более пятисот лет тому назад. Как-нибудь я расскажу об этом подробнее.
Я внимательно изучил снимок. Это уже шестая подобная фотография за последние несколько месяцев — снимки различных людей, умерших столетия назад.
Только скалы и голубое небо были за еe спиной.
Такой снимок можно сделать где угодно — были бы скалы, да голубое небо. Фотография могла быть и подделкой, в наше время полным-полно людей, способных запросто подделать всe, что угодно.
