Епископ Варнава (Беляев)
Основы искусства святости, (опыт изложения православной аскетики)
1 - том.
Издание братства во имя святого князя Александра Невского Нижний Новгород 1998
СОДЕРЖАНИЕ
От составителя.
Семьдесят четыре года в стране, называвшейся когда-то Россией, коммунизм пытался насилием и страхом изменить природу человека. Принципы атеистического гуманизма закономерно привели к созданию такого исторического феномена, как фантастическое советское миропонимание, в котором
производственные вопросы сделались средоточием нравственной жизни, гордость и мечтательность считались показателями внутренней силы, а коллектив всюду нивелировал малейшие проявления личностного начала. Самосознание советского человека оказалось разрушительным для основ жизни и поставило наше общество перед опасностью физического и нравственного вырождения. Почти семьдесят лет назад епископ Варнава (Беляев), ученик выдающихся старцев Варсонофия Оптинского и Гавриила Спасоелеазаровского, исповедник веры, один из тех, кого сейчас называют «новомучениками», завершил свой монументальный труд «Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики», первый том которого выходит из печати на исходе XX столетия.
Двадцатые годы, годы создания книги, — это и беспощадные Соловки, и бессудные расстрелы, варварское разрушение храмов и одновременно элементы политического и экономического послабления, допущенные кремлевским режимом. Почти физически в обществе ощущалось приближение еще большей катастрофы, беспросветного мрака. И вот в это-то время среди гонений, обрушившихся на Церковь, епископ Варнава пишет книгу, обращенную к будущему — тому будущему, в котором российский человек начнет строить жизнь на началах самоограничения и покаяния.
«Основы искусства святости» способствуют выработке православного миросозерцания, возвращают к духовному реализму святых отцов, помогают приобретению навыков внутренней культуры. И поэтому именно сейчас, как никогда, эта многогранная полифоническая книга нужна новой, возрождающейся России.
-5В XIX веке в России трудились выдающиеся аскетические писатели, святители Игнатий (Брянчанинов) и Феофан Затворник, но их книги были посвящены отдельным аскетическим темам, не давая систематического изложения принципов аскетики. Лишь в начале XX столетия ректор Московской духовной академии епископ Феодор (Позде-евский) создает курс лекций, представляющих собой, по сути, введение в Аскетику как науку о духовной антропологии. «Основы искусства святости» и являются изложением самой этой науки.
У истоков издаваемой книги стоит благословение старца Алексея (Соловьева) (того самого, кто наитием свыше вытянул в Семнадцатом году жребий патриаршества, указавший па св. Тихона).
Книга не смогла бы выйти в свет без самоотверженной помощи тех, кто ее хранил, прятал, переписывал. Особая заслуга в ее сохранении принадлежит инокине Серафиме (Ловзанской). Приношу благодарность за многолетние труды по подготовке рукописи к изданию Дьяковой И. 3., а также Чапковскому И. М. за организационную помощь, и, конечно же, нижегородскому православному Братству во имя святого благоверного князя Александра Невского, которое взяло на себя труды по ее изданию.
-6-
К читателю. О цели христианской жизни.
С чего начать?
Передо мной «неисчерпаемое чудес море», как поется в Акафисте святителю Николаю Чудотворцу... Это не то море, которое я видел плещущимся лазурными волнами у берегов его митрополии — Мир Ликийских, и не то, холодное и угрюмое, которое расстилалось подо мною свинцовой скатертью чуть не на сотни верст, когда я смотрел на него с вершины Секирной горы на Соловках...
Это даже не то житейское море, которое грешник, зря (видя) воздвизаемое бурею напастей, стремится переплыть безбедно, о чем молится Спасу умиленными словами:
Возведи от тли живот мой, Многомилостиве!>1
А может быть, и оно, когда по обильной слезной молитве сего грешника вдруг услышит страшный, всемогущий глас: Молчи, престани... и претворяется тишина велия (Мк. 4, 39). Тучи страстей тогда отходят с умного неба плачущего о грехах, и на горизонте сердца впервые появляются ослепительные лучи восходящего Солнца-Правды, Христа. Свирепое море грешной жизни обращается в благодатное море святого жития...
Но кто в силах исчерпать его бездонную глубину? И стоит перед ним человек зачарованный, смотрится в чистое зеркало его хрустальных вод (Откр. 4, 6), и
вот оно все делается пламенным, как бы из растопленного золота, и одной из
брызг его достаточно было бы, чтобы человеку любоваться ею всю свою жизнь.
Я невольно отдаюсь во власть воспоминаний.
С давних пор, со дней отрочества, занимали меня чудеса и дивности Божий. Благоговение и изумление пред тайнами природы и жизни смутно и радостно волновали мое сердце, заставляя его изнывать в сладостной любви к Создателю. Хотелось всегда у Него, а не у кого другого, почерпнуть ответ, в чем моя и чужая жизнь и как мир стоит. Но я, впрочем, везде искал разгадки.
-9-
Помню, как юным гимназистом я один — всегда один, хотя бы и среди вынужденных встреч и знакомых, — бродил по полям, по лугам, по лесам, по озерам. У каждой шелестящей травки и былинки, у певчей пташки и стрекочущего кузнечика, у рокочущего родника и тихого ветерка, не исключая людей, пыльных городов и даже скучных гостиных, спрашивал я у всех, как невеста в «Песни песней» Соломона:
