1.
Осень сорок второго года вызывала у рейхсминистра Альберта Шпеера гамму противоречивых чувств. С одной стороны было, отчего впасть в уныние: неожиданный провал блицкрига, череда поражений под Москвой и Ростовом-на-Дону, затянувшаяся блокада Петербурга. Русские, которых год назад гнали до самой Москвы, теперь отчаянно цеплялись за каждый клочок земли. Было очевидно, что войскам Вермахта предстоит пережить еще одну ужасную русскую зиму.
С другой же стороны: новинки германской промышленности должны сломить сопротивление Советов. Новые самоходные орудия не только опозорят советские танки, но и вселят в солдат уверенность в неизбежной победе Третьего Рейха. Эх, если бы не запрет фюрера, мы бы эти самоходочки за пару лет доусовершенствовали так, что русские КВ и «тридцатьчетверки» от одного вида взрывались бы!
Крамольные мысли рейхсминистра прервал зуммер телефонного аппарата.
— Слушаю!
— Господин рейхсминистр, — раздался в трубке голос адъютанта. — С вами хочет говорить Вальтер Дорнбергер. Он утверждает, что это очень важно.
— Соедините!
— Слушаюсь! — в трубке громко щелкнуло.
— Здесь Шпеер, говорите!
— Господин рейхсминистр, мне только что звонил Конрад Данненберг, это один из ребят Вернера фон Брауна. Говорит, к нему обратился один сумасшедший, предлагает свою разработку новейшего оружия. Как он утверждает, его оружие обладает феноменальной разрушительной силой.
— Кто же этот сумасшедший? Имя?
— Русский…
— Русский?
— Да, господин рейхсминистр, русский. Его имя Петр Гарин, сбежал из Советской России в начале тридцатых.
Шпеер задумчиво побарабанил пальцами по столешнице.
— Он готов предоставить чертежи, схемы своего оружия?
— Никак нет! Говорит, что все чертежи у него в голове и показывать их он никому не собирается.
— Тогда что же он хочет, этот Гарин? Миллион рейхсмарок или имение под Берлином?
— Никак нет! Он просит всего лишь химическую лабораторию, пару подручных и кое-какие материалы для изготовления образца.
Шпеер вновь помолчал, обдумывая услышанное.
— И сколько времени ему потребуется на это? Три года, пять лет? Мы ждать не можем.
— Он обещает устроить демонстрацию образца уже через две недели.
Рейхсминистр напряженно думал, не обращая внимания на вежливое покашливание в телефонной трубке. Взвесив все pro et contra, Шпеер принял решение.
— Скажите, герр Дорнбергер, кто-нибудь еще знает про этого русского?
— Никак нет! Только вы, я и Конрад Данненберг.
— Хорошо. Что в том списке материалов, которые запросил русский? Есть что-то ценное, редкое?
— Никак нет! Я лично просмотрел, вполне обычный набор: приборы, реактивы… И еще несколько килограмм каменного угля.
— Угля?
— Так точно, господин рейхсминистр, каменного угля.
— Хорошо, предоставьте ему все, что он просит.
— Слушаюсь, господин рейхсминистр!
— Разумеется, если в ходе работы ему вдруг понадобится еще что-то, немедленно докладывайте лично мне!
— Слушаюсь, господин рейхсминистр!
— Да, и объясните ему как-нибудь подоходчивее, что если через две недели он не сумеет продемонстрировать нам свое изобретение, то мы продемонстрируем ему работу наших газовых камер в одном из концентрационных лагерей.
— Слушаюсь!
Шпеер аккуратно положил трубку на рычажки аппарата, откинулся на спинку кресла и задумался.
* * *
Спустя десять дней на полигоне Пенемюнде собралась довольно необычная компания. Обычно рейхсминистра Шпеера сопровождал внушительный эскорт помощников, адъютантов, посыльных и так далее. Встречал высокую делегацию сам фон Браун с не менее значительной свитой. Сейчас же в бункере собралось всего четверо: уже упомянутый Шпеер, Вальтер Дорнбергер и Конрад Данненберг. Рядом с Данненбергом топтался невысокий, худощавый субъект в штатском. В руках штатский держал небольшой саквояж.
— Он говорит по-немецки? — поинтересовался Шпеер, брезгливо разглядывая русского.
— Он говорит не только по-немецки! — Резко выпалил назвавшийся Гариным. — Если понадобится, он говорит по-английски и по-французски!
— Хорошо. — Шпеер слегка опешил от нахальства русского, но решил до поры не реагировать. — Итак, вы утверждаете, что вы изобрели оружие невиданной силы? Если я правильно понимаю, в этом саквояже вы привезли образец. Так?
— Совершенно верно!
— Вы готовы приступить к демонстрации?
— Да!
— Тогда чего же мы ждем?
Гарин рывком распахнул саквояж и выхватил из него металлическую трубку, более всего напоминавшую кларнет, только без раструба на конце. Вопросительно взглянул на Данненберга:
— Прямо здесь?
— Нет, — ответил Шпеер вместо Данненберга. — Выйдите наружу.
Гарин расхохотался:
— Что, боитесь за свои шкуры? Напрасно! Пока вы нужны мне, вам ничто не угрожает!
Шпеер сжал зубы, сглатывая и эту дерзость.
— Выйдите наружу. В двадцати метрах от бункера стоит мишень. Постарайтесь в нее попасть.
— Как скажете! — отвечал Гарин и вышел из бункера.
Данненберг смущенно кашлянул:
— Господин рейхсминистр, я вынужден просить прощения за господина Гарина. Его поведение…
— Бросьте! — Прервал подчиненного Шпеер. — Скажите, он вам уже показывал свое оружие в действии?
— Никак нет, Гарин заявил, что до сегодняшнего дня никто ничего не увидит.
— Будем надеяться, что ему есть, что нам показать.
