Оружие Господа

Солнце, вынырнув из синего моря, поёжилось от утренней прохлады, обтёрлось насухо пушистым облаком и заскользило лучами по неторопливым волнам под одобрительные крики вечно голодных чаек. Вскоре оно достигло отвесных зеленых скал, вскарабкалось по ним до самого верха, запрыгало по каменным стенам аббатства и упёрлось в пасмурное лицо отца Дорана. Удивлённое солнце даже немного отпрянуло — оно нечасто встречало существо, которое смотрело на него с такой укоризной. Отец Доран отвернулся и, кряхтя, углубился в полумрак кельи. Придерживая рясу, опустился на больные колени и стал молиться.

— Господь Всемогущий! — проникновенно заклянчил отец Доран. — Прошу Тебя! Сотвори неистовую бурю! Вздыбь морскую гладь, обрушь с неба карающие серебряные молнии, не дай ИМ прийти сюда вновь! Ну пожалуйста..

Отец Доран приоткрыл один глаз и глянул на оконный проём — он был всё так же пугающе светел. Господь его не услышал.

Они точно придут, подумал отец Доран и почесал свежий шрам на лысой макушке. Прошлый раз повезло — его просто огрели канделябром. Но такая удача не каждый день случается. Отец Доран встал с колен, подкрался к двери и поплотнее её закрыл. Прислушался — не шляется ли рядом кто-нибудь из братии. Вроде тихо. Монах отложил крест и стал украдкой молиться старым богам. Он рассудил так: кельтских богов намного больше, чем один Господь, и его молитва может дойти до кого-нибудь свободного в данный момент.

— Простите, что больше не молюсь вам, ребята… Но может, вы подсобите по старой памяти, а? Нам тут очень нужна стихия. Ну как вы любите… Без милосердия и прочих терпильных соплей! Жду! С уважением, отец Доран.

Монах сел на лавку и стал ждать божественной помощи. Если бы он посмотрел в окно, то увидел бы на горизонте маленькую точку, постепенно превращающуюся в красно-белый квадрат норманнского паруса. Видимо, все кельтские боги были заняты…

…Хореограф Шидловская уныло наблюдала за вялой разминкой учениц. Не, нету здесь фанаток ирландских танцев.

Вот взять, к примеру, Сойкину, которая ходит туда-сюда и по последнему айфону ругается с невидимым Олегом (что делает и сейчас). Для неё танцы — лекарство от расставания. Она ходит сюда лечиться уже три года, и три года болезнь-Олег побеждает.

Или вот Криворучко и Бузюк. Тут они спасаются от своих детей. Два часа занятий с прыжками для матерей-героинь — это как для солдата сон. Они тут отдыхают, видите ли.

Васильева вот очень старается. Но она курсозависимая. Она старается на миллиарде треннингов, кружков и секций, куда записывается постоянно. Перед танцами она старалась на курсах правильного дыхания. После попрется на другой конец города стараться на треннинге по макроэкономической стратегии.

Путятина вбила в себе в голову, что у неё некрасивые икры и ирландские танцы спасут её ноги от ужасной уродливости. То, что ноги ужасно уродливы, она, естественно, тоже самолично вбила в свою крашеную голову.

Уваровой просто некуда уже девать деньги мужа, который годится ей в первое существо на Земле, вышедшее из воды.

Все её двадцать учениц ходят сюда, чтобы не ходить куда-то ещё. Или не делать что-то ещё.

— Девочки, заканчиваем разминку!

Нет, им не выиграть Кубок города, в очередной раз резюмировала Шидловская. Опять будет последнее место. Потому что всем на него наплевать. Да и ей уже, если честно, тоже. Она с грустью вспоминала, как три года назад в первый раз зашла в этот свежеарендованный зал на краю между Новогиреево и обитаемым миром. Как топорно флиртующие работяги стелили сценический линолеум и прибивали над входом табличку «CleverDance» (а потом еще приписку Plus, так как выяснилось, что в одной Москве этих «Клевердэнсов» полное лукошко). Вот тогда у неё горели глаза. Вот тогда были мурашки по коже с первых аккордов ирландской этники, а из-под набоек летели искры. Тогда, три года назад, она хотела быть первой. А сейчас…

Сейчас её глаза загорались раз в месяц, когда на счёт ИП «Шидловская» капала плата. «А можно, я налом?» — «Да конечно можно, оссподи».

— Пожалуйста, начинаем с выхода. Помните, мы — эльфийские принцессы на Цветке. Улыбаемся, излучаем любовь к жизни!

«Ни черта они не излучают. Смотрят сквозь меня на свои проблемы. А Сойкина — на Олега».

— И-и-и-и-и…

Шидловская включила трек. Из колонки поползла свирель. Шидловская рванула в центр, заложила руки за спину. Коллектив ритмично защёлкал набойками по линолеуму. Через несколько тактов — первый прыжок. И-и-и…

…Фшх. Шидловская приземлилась на что-то мягкое. Посмотрела вниз — каблуки зарылись в мокрый песок. Какой-то белёсый краб, немо матерясь, рванул в сторону от танцевальной туфли, зарылся поглубже и накрылся волной.

— Что-то мне нехорошо, — призналась Шидловская и оглянулась.

Вместе с ученицами она стояла на берегу моря, среди валунов и выплюнутых недавней бурей брёвен. Солнце медленно закатывалось за огромный зеленый утёс, нависающий над танцовщицами.

— По ходу нам всем нехорошо, — ответствовала Уварова. Остальные же просто завопили от ужаса.

— Наверное, мы впрыгнули в какой-то портал, — предположила, прооравшись, Криворучко — благодарный зритель каналов РЕН и ТВ-3. — И нас перенесло в другое место.