Он вам не демон

— Паганини, стоять! — выводит меня из раздумий голос моего одноклассника и по совместительству старшего гопаря на районе.

Вот же блин! Пребывая в мыслях тяжких о делах своих скорбных, даже не заметил, как на «автопилоте» добрался до школы.

— Ну? Чего тебе? — отпускаю обмотанную изолентой ручку обшарпанной двери и оборачиваюсь к мажору.

Мажор он потому, что в отличие от смолящих на крыльце дешевый табак четырёх ближайших его прихвостней бандитского вида, он из очень состоятельной семьи. Я бы даже сказал богатой, по меркам нашей дыры. И вот эта вот брендовая курточка на нём не трофей, взятый как принято у истинных гопарей, с тела какого-нибудь лоха в тёмном переулке, а куплена в Московском бутике заботливой мамочкой. И да, кстати, совсем страх потеряли, под окнами директрисы курить! Хотя как раз Вовану уже пофиг: середина мая, осталось полмесяца до того, как нас вытолкают во взрослую жизнь из нашей школы-девятилетки.

— Ну-ка, что тут у тебя? — я снова задумался, а в это время он ловким отработанным движением выхватил из кармана моей ветровки свёрток. Правой рукой я придерживаю рюкзак, поэтому не успеваю вовремя среагировать на этот фокус.

Вован ощупывает зелёный пакет из Шестёрочки и морщась вытаскивает из него двумя пальцами мой обед: пару бутербродов с майонезом и зелёным луком, выросшим в банках на подоконнике.

— Тьфу, какая гадость! — кидает он бутеры в заполненный бычками бетонный вазон, и вытерев пятно майонеза на руке пакетом, отправляет его туда же.

— Я-то думал у тебя жизнь наладилась, пакет бабла из кармана торчит, порадоваться за тебя решил, а ты какую-то дичь в школу притащил! — продолжил мажор, демонстративно вытирая руку об куртку стоящего рядом с ним восьмиклассника с крысиным лицом. — И даже думать не хочу, чего это такое белое ты на хлеб намазал!

Крысёныш с восьмого громко ржёт, остальные подпевалы похрюкивают, а я, старательно давя в себе клокочущую ярость, провожаю взглядом бутерброды в последний путь. Сглатываю слюну. А ведь четыре таких же дома съел, но жрать всё равно хочется дико! Когда-нибудь уже это закончится?

— Дебил, бля! — поясняю однокласснику его суть и дёргаю дверь на себя.

— А чего у него такое погоняло странное, «По-га-ни-не»? — исковеркал крысёныш фамилию скрипача.

Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Бесят! Ещё полгода назад я бы не сдержался и пофиг на все последствия. Сейчас уже лучше стало получаться контролировать в себе эту ярость, добавилась дополнительная мотивация: портить себе аттестат, тем более перед самым выпуском совсем не хочется. Тем более зная Вована… Осенью он тут же заложил меня директрисе, хотя начал всё в тот раз именно он.

И постой-ка! А не меня ли он поджидал сегодня на крыльце, прямо под её окнами?

Всё-таки не стоит забывать, что Вован подгрёб под себя местную гопоту не этой своей мажористостью, а умением планировать всё так, чтобы избежать потом любой ответственности за свои поступки. Поэтому вполне вероятно, что я чуть было не вляпался на ровном месте в большие неприятности: была бы его группа поддержки немного активнее, и я бы точно завёлся. И вот вам картина маслом: избиение слабых беззащитных детей злым и страшным мной, прямо пред светлыми очами школьного начальства. Снова здравствуй педсовет, а то и детская комната, да ещё и перед самым выпуском! И кирдык моим планам закончить школу без косяков, отличником, чтобы потом попытаться запрыгнуть в последний вагон почти ушедшего поезда и поступить в гимназию.

Хотя нет, походу я себя накручиваю. Зачем бы это Вовану? Да и директриса редко приходит в школу так рано…

Ладно. Всё. Я спокоен. А с Голодом позже разберусь. В кармане ещё есть какая-то мелочь, на перемене сбегаю до Шестёрки, куплю себе что-нибудь пожрать.

Наша МБОУ СОШ номер шесть, а если по-русски, то просто шестая школа, знавала лучшие времена. Собственно, как и всё наше унылое поселение. Городок возник после войны, вокруг возводимого у реки огромного цементно-бетонного завода, лидера коммунистического строительства и чего-то там ещё. Сам завод полностью заглох в девяностые, когда стройки в Москве и нашей области остановились, а вслед за ним заглох и наш город. Все, кто мог свалили отсюда ещё в те времена. Кто не смог свалить, так и живут здесь, перебиваясь копейками на местных работах или катаясь в столицу вахтами. Но последних становится всё меньше, потому как заработавшие вахтой, стараются всеми правдами и неправдами зацепиться в Москве. На худой конец в Подмосковье. Оставшиеся старики и алкашня нафиг в первопрестольной никому не сдались.

Выстроенное в конце семидесятых большое четырёхэтажное здание школы сейчас было полупустым. Буквально. Лестницы на третий этаж были просто заколочены досками. Ходил туда изредка только наш вездесущий завхоз-плотник-трудовик, семидесятилетний Михалыч. Ходил за рамами с целым стеклом на замену разбитым, да за половыми досками, на замену сгнившим.

Поднявшись на второй этаж, заглядываю для интереса в левый, «учительский» коридор. Дверь директорского кабинета открыта нараспашку, обозначая присутствие высокого руководства. Вот же пи%?@* этот Вован!