Дверь медленно отворилась, и в бунгало вошла высокая, молодая женщина в соломенной шляпке, ярко-красном купальнике и повязанном вокруг бедер парео. Она сняла солнцезащитные очки, оглядела комнату и, грустно вздохнув, покачала головой. Весь пол был устлан разноцветными тряпками, в которых нетрудно было опознать юбки, блузки, платья, накидки и даже нижнее белье. Вся одежда была новой, с неотрезанными ценниками и ярлычками с названиями фирм-производителей. На диване, стоящем посреди комнаты, валялись пакеты, из которых чья-то нетерпеливая рука извлекла эти вещи совсем недавно. Однако вандала, учинившего сей погром, видно не было. Впрочем, женщина в шляпке знала, где искать виновника беспорядка.
Стараясь не наступать на разбросанные наряды, она пересекла комнату и остановилась у двери, ведущей в одну из спален, откуда доносилось немелодичное завывание. Посторонний человек мог бы подумать, что в спальне кто-то плачет. Женщина же отлично знала, что означают эти жалобные, душераздирающие звуки. Протянув руку, она отворила дверь и громко произнесла:
- Итак, я полагаю, ты счастлива?
В спальне находился только один человек: стройная блондинка, одетая в легкое шелковое платье бирюзового цвета. Она крутилась перед зеркалом, стараясь рассмотреть себя со всех сторон. Услышав вопрос, она обернулась и, широко улыбнувшись, запрокинула голову, раскинула руки в стороны и закружилась по комнате.
- Да! Да! Да! Я безумно, безмерно счастлива! - И принялась петь.
- Остановись, прошу тебя. - Женщина в шляпке поморщилась и скрипнула зубами, будто у нее вдруг свело скулы. - От твоего так называемого пения мне становится не по себе.
- Прости, но я так люблю петь!
- Делай это, когда тебя никто не слышит. Быть может, тогда у тебя станет значительно больше друзей.
Блондинка остановилась, уперла руки в бока и с веселой усмешкой сказала:
- Моника, какая же ты стерва, ей-богу!
- Кристина, какая же ты дурочка, честное слово! - в тон ей ответила женщина в шляпке.
Подруги посмотрели друг другу в глаза, обменялись многозначительными ухмылками, затем рассмеялись, взялись за руки и закружились по комнате уже вместе. Через минуту, задыхаясь от хохота, они повалились прямо на пушистый ковер и уставились в потолок, тяжело дыша.
- Скажи, зачем ты снова накупила гору одежды? - спустя некоторое время, понадобившееся для того, чтобы перевести дух, спросила Моника.
- Я почувствовала приближение хандры и решила немедля принять меры.
- И сколько ты потратила на… лекарство?
- Кое-что еще осталось, - уклончиво ответила Кристина.
Моника приподнялась, сняла шляпку, распустила по плечам блестящие темно-русые волосы и опять улеглась на пол. Ругать Кристину за безответственность было поздно. Деньги уже потрачены. Хотя…
- Ты ведь не срезала ярлычки с одежды, - произнесла Моника, но тут же осеклась.
Кристина напряглась, стиснула кулаки и, вдруг резко вскочив на ноги, выбежала из спальни. Моника кинулась за подругой, зная, какую картину застанет, если будет медлить. Впрочем, Кристина и без того не теряла времени даром. Схватив первую попавшуюся ей на глаза кофточку, она вцепилась зубами в ярлычок.
- Боже мой! Да ты совсем спятила! - крикнула Моника. - Успокойся, я не заставлю тебя возвращать вещи обратно в магазины.
- Ну конечно! - невнятно проворчала та. - Как будто я тебя плохо знаю.
Глаза у Кристины были безумными. За красивую одежду она готова была продать душу. Правда, душой никто не интересовался, так что приходилось тратить с трудом накопленные сбережения. Никто не любил наряды так, как Кристина. Она страдала тяжелым недугом, носящим модное и совсем нестрашное название «шопоголизм».
Моника сравнивала эту хворь с другой широко известной и не менее опасной болезнью - с алкоголизмом. Ведь Кристина не раз завязывала со своей пагубной страстью, но потом не выдерживала, срывалась и… практически поселялась в магазинах. Так запойные пьяницы пропадают в барах. Вытащить Кристину из примерочных могла лишь Моника, которая уже потратила на это массу нервов и времени. В ход шли все средства: Моника взывала к здравому смыслу, умоляла, порой даже пускала слезу, потом насильно выталкивала Кристину из магазина. Очередной шопоголический запой проходил, подруги мирились. Кристина давала клятву обратиться к психологу за помощью, благодарила Монику, иногда относила купленные наряды обратно в магазины, чтобы вернуть потраченные деньги… Однако проходило какое-то время, месяц или два, и Кристина снова пускалась во все тяжкие. Казалось бы, ну любит она спускать деньги на красивые тряпки, что с того? Однако эту страсть к обновкам можно было бы простить, если бы Кристина была богачкой. А ведь Кристина влезала в дикие долги в те периоды, когда случалось обострение. Задолжала она кругленькую сумму и самой спасительнице Монике, но та готова была простить все, лишь бы Кристина излечилась. Однако болезнь не отступала. По большей части, наверное, потому, что «больная» упорно не желала лечиться.
