Равнина ожила.
Сначала их было немного, тех, кто по ночам разбивал лагеря вокруг редких костров. Но с каждым заходом солнца их становилось все больше и больше. А теперь, спустя почти полмесяца после того, как первый воин поставил шатер на этой каменистой земле, в Темных Пределах собралось огромное войско.
Шари все чаще забиралась на заросший густым лесом холм у границы Темных Пределов и, лежа в укрытии, настороженно глядела на бесчисленные огни военного лагеря. Как и у всех туманных эльфов, у нее было хорошее зрение, но, как она ни вглядывалась, Шари казалось, будто пелена вязкой темной мглы мешает ей рассмотреть детали на равнине.
В этот вечер все было иначе.
Казалось, что воинов что-то взволновало. Они неподвижно сидели у костров, и Шари даже не нужно было призывать на помощь эльфийские умения, чтобы понять, что они чего-то ждут.
Шари тоже ждала. Она то и дело осторожно переворачивалась с одного бока на другой, пытаясь дать отдых онемевшим рукам и ногам, однако на каменистом склоне это плохо помогало. Эльфийка вздохнула. Она покинула болота Нумарка десять дней назад в поисках трав, которые не встречались на болотистой почве ее родины. Туго набитый мешочек лежал рядом, но Шари не обращала на него внимания, догадываясь, что теперь травы вряд ли понадобятся. Собственно говоря, она уже давно собиралась пуститься в обратный путь, но, увидев однажды утром черного воина, решила остаться ненадолго в Темных Пределах, чтобы выяснить, что происходит на равнине.
Шари понимала, что слишком задержалась и дома уже беспокоятся. И не впервые пожалела она о том, что еще слишком молода, чтобы пользоваться языком мыслей. Имей она такую возможность, ей без всяких помех удалось бы через огромные расстояния послать известие в столицу эльфов с просьбой о помощи. Но ее обучение этому крайне сложному искусству могло начаться только следующей зимой. Поэтому единственное, что оставалось эльфийке, — самой отправиться в путь и сообщить об этом открытии. Вообще-то она решила возвращаться еще шесть дней назад. Но как раз тогда воины принялись возводить в центре лагеря большой шатер, и это ее остановило. Шатер стоял особняком и выглядел настолько роскошно, что, прежде чем идти в Нумарк, Шари захотела непременно выяснить, что это за сооружение.
За шесть дней она окончательно убедилась в том, что воины пришли с севера. Там, по ту сторону границы Темных Пределов, лежали мрачные неисследованные земли, не знавшие солнечного света.
Одна только мысль об этом заставила Шари содрогнуться. Ни за что на свете туманная эльфийка не отправилась бы по доброй воле в этот мир, чуждый всему живому. И Шари была уверена, что появление воинов с севера не предвещает ничего хорошего.
Ее народ обычно избегал даже Темных Пределов. Эта бедная незаселенная территория лежала у северных границ Тале, земли, когда-то полностью принадлежавшей эльфам, в которой теперь царил мрак. Тусклый мир Темных Пределов представлял собой каменистую пустыню, многие столетия лишенную животворного влияния Благой Богини. Даже неприхотливый серебристый мох не желал расти в защищенных от ветра укромных уголках на склонах огромных скал, разбросанных по всей равнине.
Внезапно внимание Шари привлекло какое-то движение в небе. Непроницаемая тьма, плотным плащом закрывавшая звезды, казалось, треснула прямо над лагерем.
Как зачарованная, смотрела Шари в расширяющийся просвет, в котором пульсировало мощное красное пламя. С каждым мгновением оно становилось все ярче, пока не стало напоминать раскаленную лаву, текущую прямо с небес. Воины на равнине затянули глухую монотонную песню, сначала тихо, затем все громче и громче.
Шари почувствовала: сейчас непременно должно что-то случиться.
Ритмичное притопывание и пение воинов становилось все быстрее, и, когда оно достигло наивысшего предела, из пылающего просвета на землю посыпались яркие молнии.
И в тот же миг мощная искра брызнувшего света разорвала небо, за ней прогремел гром, и она разразилась прямо в центр огромного шатра.
Ослепленная Шари закрыла глаза и прижала ладони к ушам. Голова гудела, а обостренные чувства эльфийки требовали — немедленно бежать. Но Шари не могла пошевелиться. Единственное, на что хватило сил, — прижавшись к земле, медленно сползти за холм. Когда, по ее расчетам, она оказалась достаточно далеко, чтобы быть замеченной с равнины, утомленная девушка свернулась калачиком и уснула на твердой земле.
Когда она проснулась, ночь уже близилась к концу. По тихому скребущемуся звуку, раздающемуся рядом, она догадалась, что больше не одна. Откуда-то из глубин ее существа поднялся страх, потому что тот, кто стоял рядом и ждал ее пробуждения, не мог быть другом.
Она собрала в кулак все свое мужество и открыла глаза, но тут же пожалела об этом. В менее чем трех шагах от нее на камне сидел огромный черный воин. Его жуткие, светящиеся красным глаза смотрели на девушку с ужасающим спокойствием. Воин сразу же заметил, что эльфийка проснулась. Но поначалу даже не шелохнулся.
