Одна любовь

Одна любовь

Лирика Татьяны Кузовлевой балансирует на грани яви и памяти, жизни и смерти, дневниковой откровенности и эпистолярных признаний. Любовь в этой книге едина и единственна ко всему сущему – к человеку и к природе, к слову и к тишине, к земле и небу, к миру и времени. Жизнь, Любовь, Смерть – всё это связано в стихах естественным узлом. Татьяна Кузовлева никогда не была «модной» поэтессой, не спешила прямолинейно отвечать на каверзные вопросы быстроменяющегося времени, делясь с читателями своими раздумьями о прочувствованном и пережитом. Может быть, поэтому ей удалось надолго сохранить чистоту голоса, пронзительность интонации, неподдельную искренность. Сохранить свой мир и свою душу – то, что на протяжении многих лет привлекает к ней читательское внимание.

Жанр: Поэзия
Серии: -
Всего страниц: 10
ISBN: 978-5-9691-071
Год издания: 2012
Формат: Полный

Одна любовь читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

А вы – Серебряного века

Такие разные певцы,

Чьих строк серебряное эхо

Сквозь пограничные столбцы

Летело, по сердцам рассеясь.

И так захватывало дух,

И восклицалось: «Ходасевич!»,

«Иванов!» – выдыхалось вслух.

На что и как вы жили-были,

Какие боли, беды, были

Вмещались в ваши зеркала?

И родина или чужбина —

Кто бил точней из-за угла?

Вы все по тропке леденелой

Теперь ушли за горизонт —

Бесстрастный Блок,

Безумный Белый

И шляпой машущий Бальмонт.

И я черчу, сосредоточась,

Над Временем незримый мост

Среди великих одиночеств

К ночному блеску ваших звёзд.

I ДНЕВНИК

* * *

Живём, не разнимая рук,

Благословляя боль объятья:

Очерчен заповедный круг

Ещё до таинства зачатья.

В нём осязаем каждый звук,

Священны имена и даты,

И чем теснее этот круг,

Тем нестерпимее утраты.

И потому в пути, в дому,

В лихие дни, в ночные праздники

Я не отдам вас никому —

Земного круга соучастники.

* * *

Всё начиналось ярко.

Всё впитывалось быстро.

Стучало сердце жарко,

Выбрасывая искры.

Влюбляясь и ликуя,

Повсюду рифмы слыша,

Училась я вслепую

Ходить по краю крыши.

Дрожа, и замирая,

И от бесстрашья плача,

Но всё же понимая,

Что не могу иначе.

Что мне – напропалую, Над пропастью – всё выше.

…Я до сих пор вслепую Иду по краю крыши.

СНЕЖИНКА

Обжигаясь, тая, умирая

Бабочкой, стремящейся в огонь,

От любви и нежности сгорая,

Упадёшь ты на мою ладонь.

О восьмиконечная, резная,

Хрупкая, почти что неземная,

Падчерица вечной мерзлоты, —

Как сбежать от стаи ты решилась,

Невесомой, как тебе кружилось,

Как тебе срывалось с высоты?

Сколько от дождя до снегопада

Странствовала ты, моя отрада,

Капелька, хрусталинка, душа?

Как смогла в перерожденье вечном

Сердце от распада уберечь ты,

Воздухом разреженным дыша?

Где ещё меж тем и этим светом,

От земли взлетающие летом

И к земле летящие зимой,

Вдруг сойдутся в точке изначальной

Два пути несхожих и случайных,

Два летящих встречно – твой и мой:

Яркой вспышкой, нестерпимой болью

Расставанье мне проколет грудь.

…Я боюсь пошевелить ладонью,

Чтобы эту близость не спугнуть.

ГРОЗА В БРАТИСЛАВЕ

Послушай: под кровом чердачным

Свет лампы ходил ходуном,

И ливень выплясывал смачно,

По жести стуча каблуком.

В каком-то безумном экстазе

Рвал ветер полночную мглу,

И души князей Эстерхази

Роптали, столпившись в углу.

Я спутала век. Одиноко

Мне было в храмине чужой,

И сломанный зонт однобоко

Топорщился рядом со мной.

Не мог он сдержать эту силу,

Угрюмо ущербность тая, —

Такой же, как я – однокрылый,

И лишний такой же, как я.

* * *

Ольге Заботкиной

Из сумрака запущенной квартиры

Сквозь зеркала, сквозь стены, сквозь гардины

Он проступает – призрак, образ, дух

Той женщины – красавицы, танцорки,

Которой и партеры, и галёрки

Рукоплескали, не жалея рук.

В балетной стати, в чуть лукавом взгляде,

В испанском ли, в цыганском ли наряде —

Во всём петербуржанка. И во всём —

То сдержанна, то вспыльчива, то вздорна.

И тайно кровь барона Бенкендорфа

Блуждала в ней и жгла своим огнём.

Наследница изысканных портретов,

Детдомовка, блокадница, балетом

Лишённая тепла, одна как перст,

Она в любви искала лишь защиты.

Её мужчины были знамениты,

И каждый для неё был – тяжкий крест.

А может, всё же крылась в том пружина,

Что с ней жесток был любящий мужчина

Затем, что он не понимал одно

И гневался на женщину напрасно:

Бывает так, что красота бесстрастна,

А разбудить – не всякому дано.

* * *

В сумерках утренних на подмосковном шоссе

Там, где сугробы застыли, синея и горбясь,

Жду, замерзая, когда по моей полосе

В гору поднимется медленно сонный автобус.

Вот он покажется, тусклые пяля глаза,

Шумно вздохнёт и замедлит свой бег по привычке.

Возле меня остановят его тормоза.

Лязгнув и кашлянув, он заспешит к электричке.

Я отогреюсь среди полушубков и шуб,

Куревом и чесноком надышусь до тошноты.

Уши заложит мотора усталого шум,

Однообразно заспорит с кондукторшей кто-то.

Вечная книга зачитана будет до дыр.

Сумерки эти едва ли в ней главное смыли:

Как не реален и призрачен утренний мир,

Как не реален и призрачен ты в этом мире.

Хрупок ледок, по которому жизнь моя вновь

Утром легко к твоему устремляется взгляду...

Жалостью я называла когда-то любовь.

Нежностью – надо.

ВЕТЕР НАД ГУДЗОНОМ

Зачем ты случайному зову

Навстречу рванулась, строка?

Здесь ветер гудит над Гудзоном,

Гоня по воде облака.

Вот так и тебя он погонит,

Срываясь внезапно на свист,

Подхватит, закружит, обронит,

Забудет, как высохший лист.

Вернись! Твой роман с ним не вечен,

Вам вместе не быть никогда.

Он лишь со скитаньем повенчан

И рвётся незнамо куда.

К бумаге его не приколешь,

У ветра – особый резон.

Ты хрупкою рифмой всего лишь

Заденешь свинцовый Гудзон.

* * *

В преддверье лета, в предвкушении сирени,

В высоких сумерках, где молча гибнут тени,

Где зверь готов смахнуть остатки лени

Ритмичными ударами хвоста;

Где в чащах спит голодный дух охоты,

Где так опасны рек водовороты

И дробная кукушкина икота

Отсчитывает годы неспроста, —

Там воздух над деревьями слоится,

Там всё острее проступают лица

Всех тех, кто так мучительно любим.

От нас совсем немного надо им:

Упоминанье имени, когда На небе всходит первая звезда.

И, трогая свечи живое пламя, Почувствовать, что нет границ меж нами.

* * *

Возвращаются ветры на круги своя,

И с востока на запад летит колея


Рекомендуем почитать
Любима и свободна

Он – наследник трона, внезапно узнавший темную тайну своего рождения. Она – светская красавица, внезапно потерявшая красоту и положение в обществе. Смогут ли они забыть о прошлых страданиях и воскресить свою любовь?


Литературная Газета, 6522 (№ 34/2015)

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/.


Единорог для любимой девушки

… Многие, кто вышел в ту ночь на улицу, потом рассказывали, что видели, как около часу ночи, нёсся по заснеженным улицам Староволжска красивый, как античный бог, белый конь с развевающейся по ветру золотистой гривой, а во лбу коня сиял серебром острый рог. На спине быстрого коня можно было разглядеть два смутных силуэта всадников, которые крепко прижимались друг к другу — наверное, чтобы не свалиться на бешеной скорости…Но этим рассказам никто не верил. Не верили и те, кто видел стремительный бег золотогривого коня собственными глазами.Потому что чего только не привидится в новогоднюю ночь, особенно если не рассчитать дозу шампанского.Ведь все знают, что единорогов не бывает…


Корпорация Богги

Лучшая корпорация на рынке МАГИЧЕСКИХ УСЛУГ!Высший пилотаж большого КОЛДОВСКОГО БИЗНЕСА!Финансовая империя, за право унаследовать которую двое молодых волшебников с наслаждением готовы перегрызть друг другу глотки!О совместном владении не может идти и речи — и тогда мудрая мать будущих наследников принимает НЕОРДИНАРНОЕ РЕШЕНИЕ.Магическая ДУЭЛЬ БЕЗ ПРАВИЛ!Победитель ПОЛУЧИТ ВСЕ!Единственное условие — в финале ЖИВЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОБА!..