Хотя родъ нашъ весь изъ эпирскихъ Загоръ, однако первое дѣтство мое протекло на Дунаѣ, въ домѣ отца моего, который по нашему загорскому обычаю торговалъ тогда на чужбинѣ.
Съ береговъ Дуная я возвратился на родину въ Эпиръ тринадцати лѣтъ, въ 1856 году; до семнадцати лѣтъ прожилъ я съ родителями въ Загорахъ и ходилъ въ нашу сельскую школу; а потомъ отецъ отвезъ меня въ Янину, чтобъ учиться тамъ въ гимназіи.
Я обѣщался тебѣ, мой добрый и молодой аѳинскій другъ, разсказать подробно исторію моей прежней жизни; мое дѣтство на дальней родинѣ, мои встрѣчи и приключенія первой юности. Вотъ первая тетрадь.
Если ты будешь доволенъ ею, если эти воспоминанія мои займутъ тебя, я разскажу тебѣ позднѣе и о томъ, какъ я кончилъ ученье мое въ Янинѣ, что́ со мной случилось дальше, какъ вступалъ я понемногу на путь независимости и дѣятельной жизни, кого встрѣчалъ тогда, кого любилъ и ненавидѣлъ, кого боялся и кого жалѣлъ, что́ думалъ тогда и что́ чувствовалъ, какъ я женился и на комъ, и почему такъ скоро разошелся съ моею первою женой. Вторая часть моего разсказа будетъ занимательнѣе и оживленнѣе, но она не будетъ тебѣ ясна, если ты не прочтешь внимательно эту первую. Прежде всего я разскажу тебѣ объ отцѣ моемъ и о томъ, какъ онъ женился на моей матери.
Онъ женился на ней совсѣмъ не такъ, какъ женятся другіе загорцы наши.
Ты слышалъ, конечно, страна наша красива, но безплодна.
Виноградники наши не даютъ намъ дохода. По холмамъ, около селеній, ты издали видишь небольшія круглыя пятна, обложенныя рядомъ бѣлыхъ камней.
Вотъ наши хлѣбныя поля! Вотъ бѣдная пшеница наша!
Рѣдкіе колосья, сухая земля, усѣянная мелкими камнями; земля, которую безъ помощи воловъ и плуга жена загорца сама вскопала трудолюбивыми руками, чтобъ имѣть для дѣтей своихъ непокупную пищу въ отсутствіе мужа.
Да, мой другъ! Мы не пашемъ, подобно счастливымъ ѳессалійцамъ, тучныхъ равнинъ на живописныхъ и веселыхъ берегахъ древняго Пинея. Мы не умѣемъ, какъ жители Бруссы и Шаръ-Кёя, искусно ткать разноцвѣтные ковры. Не разводимъ милліоны розъ душистыхъ для драгоцѣннаго масла, какъ Казанлыкъ болгарскій. Мы не плаваемъ по морю, какъ смѣлые греки Эгейскихъ острововъ.
Мы не пастыри могучіе, какъ румяные влахи Пинда въ бѣлой одеждѣ. Мы не сходимъ, подобно этимъ влахамъ, каждую зиму съ лѣсистыхъ вершинъ въ теплыя долины Эпира и Ѳессаліи, чтобы пасти наши стада; не живемъ со всею семьей въ походныхъ шалашахъ тростниковыхъ, оставляя дома наши и цѣлыя селенія до лѣта подъ стражей одной природы, подъ охраной снѣговъ, стремнинъ недоступныхъ и дикаго лѣса, гдѣ царитъ и бушуетъ тогда одинъ лишь гнѣвный старецъ Борей!
Мы, признаюсь, и не воины, подобно сосѣдямъ нашимъ, молодцамъ-суліотамъ.
Грѣясь безпечно у дымнаго очага во время зимнихъ непогодъ, блѣдный паликаръ славной Лакки сулійской поетъ про дѣла великихъ отцовъ своихъ и презираетъ мирныя ремесла и торговлю. Въ полуразрушенномъ домѣ, безъ потолка и окошекъ, онъ гордо украшаетъ праздничную одежду свою золотымъ шитьемъ. Серебряные пистолеты за сверкающимъ поясомъ, тяжелые доспѣхи вокругъ гибкаго стана, который онъ учится перетягивать еще съ дѣтства, ружье дорогое и вѣрное для суліота милѣе покойнаго, теплаго жилья.
Мы, загорцы, не можемъ жить такъ сурово и безпечно, какъ живетъ суліотъ.
Да, мы не герои, не пловцы, не земледѣльцы, не пастыри. Но зато мы загорцы эпирскіе, другъ мой! Вотъ мы что́ такое! Мы тѣ загорцы эпирскіе, которыхъ именемъ полонъ, однако, Востокъ.
Мы вездѣ. Ты это знаешь самъ. Вездѣ наше имя, вездѣ наш изворотливый умъ; если хочешь, даже хитрость наша, вездѣ нашъ греческій патріотизмъ, и уклончивый, и твердый, вездѣ наше загорское благо, и вездѣ наше загорское зло!
Всюду мы учимъ и всюду мы учимся; всюду мы лѣчимъ; всюду торгуемъ, пишемъ, строимъ, богатѣемъ; мы жертвуемъ деньги на церкви и школы эллинскія, на возобновленіе олимпійскихъ игръ въ свободной Греціи, на возстаніе (когда-то), а теперь, вѣроятно, на примиреніе съ тѣми, противъ кого возставали, быть можетъ, на борьбу противъ страшнаго призрака славизма; не такъ ли, мой другъ? Тебѣ, аѳинскому политику, это лучше знать, чѣмъ мнѣ, скромному торговцу. Мы открываемъ опрятныя кофейни и снимаемъ грязные ханы въ балканскихъ долинахъ и въ глухихъ городкахъ унылой Ѳракіи; мы издаемъ газеты за океанами, въ свободной Филадельфіи, мы правимъ богатыми землями бояръ молдо-валашскихъ. Мы торгуемъ на Босфорѣ, въ Одессѣ, въ Марсели, въ Калькуттѣ и въ азовскихъ городахъ; мы въ народныхъ школахъ такихъ деревень, куда съ трудомъ достигаетъ лишь добрый верховой конь или мулъ осторожный, уже давно внушаемъ македонскимъ дѣтямъ, что они эллины, а не варвары болгарскіе, которыхъ Богъ послалъ намъ въ сосѣди за наши грѣхи (кажется, отъ тебя самого я слышалъ подобную рѣчь).
Мы служимъ султану и королю Георгію, Россіи и Британіи. Мы готовы служить Гамбеттѣ и Бисмарку, миру и войнѣ, церкви и наукѣ, прогрессу и охраненію; но служа всему этому, искренно служимъ мы только милой отчизнѣ нашей, загорскимъ горамъ, Эпиру и Греціи.
Радуйся, эллинъ! Радуйся, молодой патріотъ мой!
