Р. И. ХРАПКО
Об этом не принято говорить
Сколько людей могут быть счастливы на Земле?
Вопрос очень важный, но однозначного ответа не имеет. Все зависит от того, какими стандартами пользоваться. Если в качестве стандарта принять гарантированное получение минимально необходимого дневного рациона в 2500 ккал, то при использовании всей пригодной для сельского хозяйства площади Земли можно сделать «счастливыми» 76 миллиардов человек против сегодняшних пяти.
Ну, а если для счастья нужна личная библиотека или видеотека, дом с бассейном, хорошим участком и красивым видом из окна, причем вдали от промышленных предприятий, но вблизи спортивных сооружений. Если нужны свободное время, интересная работа и гарантированное обеспечение в старости, и чтобы на каждого человека приходилось не по 4 м>2 пляжа, как по нынешним нормам, и, тем более, не по 20 см>2, как было на самом деле в 1988 г. на берегу Азовского моря, а по 40 м>2, нужна, наконец, дикая природа, чтобы цветы можно было рвать и бабочек ловить без особого ущерба для них. При таком стандарте сколько людей могут быть счастливы?
Какова оптимальная численность населения при заданном уровне материальной и духовной культуры, если за критерий оптимальности принять исполнение желаний живущих? Такая постановка вопроса точно соответствовала бы цели, указанной К. Марксом: «Каждому — по потребностям».
Позиция советских демографов
Советским демографам вопрос об оптимальной численности населения как будто и в голову не приходит. Понятие отсутствует даже в «Демографическом энциклопедическом словаре» (1985 г.). Приведенный там термин «оптимум населения» означает не оптимальную численность живущих на данной территории, а некую скорость роста численности. Похоже, никто не интересуется, сколько людей нужно иметь в стране, чтобы они не мешали друг другу, указывается лишь, что их численность должна расти.
Зачем? Один из персонажей повести Н. Баранской «Неделя как неделя» объясняет, зачем, с точки зрения официальной, нужен прирост населения: «Уже сейчас строителей не хватает. А что будет дальше? Дальше кто будет строить?.. Дома, заводы, станки, мосты, дороги, ракеты, коммунизм… В общем, все. А защищать все кто будет? А нашу землю заселять?»
Вот и растем, как говорится, в «соответствии с хозяйственными потребностями». Правомерен вопрос: а не обнаружим ли мы в один прекрасный момент, что рекомендованный демографами рост привел к перенаселению? Впрочем, откуда мы знаем, что у нас уже сейчас нет перенаселения? Ведь оптимальная численность неизвестна. Не сталкиваемся ли мы здесь с демографическим авантюризмом? Опасность вполне реальная, тем более, что демография и демографическая география, по словам председателя Госкомприроды Н. Н. Воронцова, была разгромлена в 20—60-е годы. «Идея о конечности природных ресурсов с ходу объявлялась мальтузианством… Мы до сих пор не имеем связанной с экологией концепции демографической политики, определения оптимальной для человека и среды плотности населения» («Известия», 10.08.1989).
К слову сказать, вопрос этот волновал людей и в глубокой древности. Еще Аристотель писал: «Должно поставить предел скорее для деторождения, нежели для собственности, так, чтобы не рождалось детей сверх какого-либо определенного количества. Если же оставить этот вопрос без внимания, что и бывает в большей части государств, то это неизбежно приведет к обеднению граждан, а бедность — источник возмущений и преступлений».
А если оставить без внимания?
Прежде, когда люди не заботились о регулировании собственной численности, рождаемость находилась на естественном уровне, примерно одинаковом во все времена. Число родившихся за год детей составляло в среднем 5 % от общей численности. При естественной продолжительности жизни такая рождаемость вызывает экспоненциальный рост населения с периодом удвоения, равным примерно 25 годам. Эту же цифру называл и Т. Р. Мальтус в 1798 году.
Однако вплоть до седьмого тысячелетия до нашей эры население удваивалось за время порядка 3000 лет, то есть оставалось неизменным. Люди тогда занимались охотой и собирательством, а при таком характере общения с природой она выдерживала только несколько миллионов человек на всей планете. Все рождавшиеся сверх этого количества должны были умереть в раннем возрасте, потому что охота и собирательство в больших масштабах приводили к исчезновению животных и съедобных растений. Таким образом, количество людей могло расти лишь до тех пор, пока не начинало ограничиваться стихийно — повышением смертности из-за нехватки ресурсов, голода, болезней, войн, — то есть, по сути, вследствие экологического кризиса. Это и было причиной фактической стационарности населения.
Неизменность численности населения при рождаемости 5 % в год означает, что и смертность была тоже 5 % в год. А такая смертность при неизменной численности означает, что средняя продолжительность жизни равна всего 20 годам. За 20 лет все предыдущее поколение должно было смениться новым. Если высшей ценностью признать человеческую жизнь, придется согласиться, что то были мрачные времена. Так что уважаемый С. П. Залыгин ошибается, полагая, что «во времена наскальной живописи между человеком и природой существовала гармония».
