Фантастический рассказ
Ну, конечно! Как только рыцарь Fineous во главе небольшого экспедиционного отряда спустился с подъемного моста замка, выстроенного из монолитных железобетонных конструкций, так сразу же увидел разгорающийся костер. Веселые по случаю аутодафе простолюдины деловито казнили очередного вражеского лазутчика, привязав его к пирамиде бревен, больше похожих на трубы с фабрики големов, чем на стволы настоящих вязов или сосен.
— Ай эм хиа эз э кориспондэнт он эн иксчейндж проугрэм, — напропалую врал «шпиён», — эз э туэрист.
— Бреши лучше, что ты автогонщик с «Формулы-1», — подсказал ему малец, ковырявший пальцем в измазанном сажей носу. — У нас этих сумасшедших жалеют.
— Распишемся в ведомости, рыцарь Fineous, мастер острого меча, за шесть… шесть цифрой и в скобках прописью… драгоценных яхонтов …в скобках рубинов, — пропел как псалом толстый монах-казначей, когда Fineous, придерживая своего коня, подъехал к сейфу, установленному на тележке, рядом с какой пощипывал траву маленький ослик. — Говорят, любой колдун умеет выковать из рубина лазер, а по мне так дешевка они синтетическая.
Отдав холщовый кисет с рубинами, монах начал юлить:
— Командировочные получите реактивами для изготовления порохового боеприпаса — серой и селитрой… Откуда взяться денежкам?! Дела идут отвратительно: поджарили сегодня лишь одного еретика.
— А за что его казнили? — поинтересовался рыцарь не для того, чтобы вмешиваться в политику, а из любопытства, присущего молодым, будь они из просвещенных или из простых айвенгов, и поднял стальное решетчатое забрало. Девы в толпе обступивших костер крестьян одновременно вздохнули — хорош: и смотрит соколом, серые светлые глаза выделяются на загорелом лице, и улыбка открытая, вот только побриться бы не мешало.
— Как всегда, — поджал губы монах. — Грешно сказать, но утверждал, что Земля есть не шар крутящийся, а плоскость. Слово-то какое для своей ереси придумал: в-ухи-мер-на-я. …Вот вы там, в замках, обсерваторию имеете, и опять-таки высшую школу колдунов, а слыхивали ли про такое?
— Может, он «двухмерная» имел в виду? — уточнил рыцарь.
— Ага, в-ухи-того-самого, — неприятно осклабился казначей. — А брат Гарин из храма рыцарей лика Господня, он тоже образованный, ему как зафиндюлил. И в ухи, и между ушей.
— Так ты говоришь, что золота нет? — спросил снова красавец Fineous и будто нечаянно приставил наконечник копья, на котором развивался красный, цвета рода, вымпел, к третьей складочке жира на подбородке монаха, покоящейся еще на двух. — А если подумать?
На распаренном, мокром от пота лице служителя всеблагой церкви промелькнула целая гамма чувств, и Fineous почему-то вспомнил заученное во время урока по истории Франции: как папа Иннокентий III ответил на вопрос, возможно ли отличить еретика от доброго католика: «Убивайте всех подряд. Бог на небе узнает своих». Чтобы не мешать казначею предаваться раздумьям, рыцарь перевел взгляд к горизонту, туда, где кольцом смыкался Черный предел, которой невозможно достичь — приблизишься к нему, а он отодвигается. Потом Fineous оглянулся на громаду замка, у чьих ворот росла парочка кокосовых пальм, на какие он, верткий, словно обезьяна-бабуин, так любил залазить в детстве. Под крепостной стеной колыхались от дуновений теплого ветерка куртины нежно-розовых тюльпанов, откуда-то с полей несло запахом цветущей гречихи.
«Слава Господу Ге, что аутодафе — лишь символический акт», — подумал рыцарь и чуть-чуть надавил на копье — монах крупно содрогнулся:
— Шестьсот голдов — большие деньги, но вам, благородный Fineous… Со всем почтением… Да вот же они, в уголок завалились! …Нисколько не жалко для армейских.
В походной колонне, состоящей из гоблинов, вооруженных томагавками, и арбалетчиков в зеленоватой камуфляжной форме, кто-то громко, перекрывая другие голоса, хмыкнул — верим! Но как только Fineous дал команду двигаться, разговоры стихли, и трубадур в ритме тяжелого грохота солдатских сапог запел народную балладу:
— О смелом парне будет речь: он звался гоблин Гуд! Недаром память смельчака в народе берегут…
От памяти зависело многое, поэтому она весьма чтилась народом айвенгов, с незапамятных времен расселившимся на побережье Шардийского моря, чья непрозрачная вода поблескивала под лучами солнца, какое вставало на отдельной панельке. Простые айвенги верили, будто в морских впадинах обитает страшный гигантский кальмар величиной с королевский замок, повелитель медуз-горгон, но учившийся у колдунов Fineous считал такие слухи вздором, хотя и допускал, что головоногие в море могли водиться.
Покачивая алым кудрявым страусиным пером на шлеме, рыцарь, ехавший впереди экспедиционного отряда, предался грустным мыслям о прекрасной синеглазой Astra, которой он так и не осмелился сказать о своей любви. …Astra, его однокурсница, слыла девушкой современной и дамой приятной во всех отношениях: она мастерски владела двуручным мечом; носила длинные изящные платья в голубых тонах, покрытые вышивкой серебряной нитью с сапфирами, лунным камнем и лазуритом — с теми из самоцветов, в которых есть синий оттенок; красила великолепные пышные волосы в тот же цвет; делала замечательно маленькие шпаргалки-гармошечки по дисциплине «Тотальное поражение Армагеддоном» и вызывающе, в упор, смотрела на Fineous, когда им случалось сталкиваться в лабиринте узких запутанных коридоров высшей школы.
