Д. И. Менделеев
О покровительственной системе
Письмо Николаю II
(Документ хранится в Музее им. Д. И. Менделеева при Ленинградском Государственном ордена Ленина университете им. А. А. Жданова под NN Ю37П и 1050/6).
Ваше императорское величество!
До трона вашего могут достичь наветы мечтателей на умеренно покровительственную и строго обдуманную систему, выразившуюся в таможенном тарифе 1891 г. (…), а потому приемлю смелость защитить начала действующей системы, не только потому, что был призван при ее выработке, но и потому, что научные мои занятия и звание члена Совета торговли и мануфактур дали мне возможность много вдумываться в промышленные дела.
Между причинами, вызвавшими ныне действующую покровительственную систему, на первое место должно поставить не внешние отношения, не пошлины иностранцев на наш хлеб, а внутреннее состояние России после освобождения крестьян. Эта и другие меры императора Александра Николаевича положили конец мнению, в котором все благосостояние страны должно опираться на свободный труд. Такому труду повсюду мало одного земледелия.
Во-первых, потому, что владение землею неизбежно ограничено немногими, даже при общинном порядке, и многие желающие принять в нем участие находят исход только в переселении. Оно, даже в Западной Европе и в Восточных Штатах Северной Америки, где климат много благоприятнее нашего, всегда начинается с того времени, когда на каждого жителя приходится всей земли менее 4–5 десятин. Этот предел еще до освобождения уже наступил во всей коренной России, в черноземных, западных и польских ее губерниях, а ныне приближается даже и в южных, где на жителя приходится около 4[?] десятин в среднем, тогда как во всей совокупности указанных краев, где живет более 70 млн. ваших подданных, приходится на жителя менее 3 десятин, в польских же губерниях лишь около 1 десятины всей земли, как и в Московской губ. Отсюда становится понятным давнее стремление русского народа к переселению на свободные земли и быстрая распашка степей.
Во-вторых, освобожденному труду стало недоставать земли явнее, чем было ранее, по той причине, что свободная работа стала производительнее и с нею явились машины, уменьшающие потребность в людях. Как охотнический быт по мере умножения жителей сменяется кочевым, а кочевой — оседло-земледельческим, так по недостатку земли оседло-патриархальный быт неизбежно должен переходить в промышленный, если народ крепок и идет вперед. В империи вашей на все это есть современные и поучительные примеры. Половина жителей империи, притом самая коренная Русь, находится в периоде неизбежного перехода к промышленному состоянию, ибо выселение не только недостаточно само по себе, но и не может вести к прогрессу даже в самом земледелии, улучшающемся и перестающем быть истощающим только от близости фабрик и заводов, которые доставляют покупателей, машины, удобрения и капиталы. Отсюда объясняется то повсюду замечаемое явление, что вместе с потребностью переселения умножаются фабрики и заводы, а культура улучшается, становясь интенсивно-фермерской, вместо естественно-экстенсивной, подобной той, которая господствует в нашем, особенно в общинно-крестьянском хозяйстве. Ясное сознание того положения, в котором оказалась земледельческая Россия в эпоху, последовавшую за освобождением, привело к необходимости всемерно водворить в ней переделывающую промышленность. Она, исходя из ископаемых, должна дать труд прибывающим поколениям. Других разумных мероприятий быть не может, так как простое умножение или усиление одного земледелия дало бы такой избыток хлеба, что ему не нашлось бы потребителей.
Своевременность всемерного усиления у нас фабрично-заводской промышленности оказалась также и по причине умножившихся потребностей в ее продуктах. В патриархальное прошлое время обходились домашними произведениями, из иностранных шли только предметы роскоши, а теперь стало совершенно необходимым многое такое, чего в России или мало получалось, или вовсе не приготовлялось, особенно же рельсы, машины, каменный уголь, хлопок и т. п., как предметы первоначальных потребностей, без которых также нельзя ступить шага в эпоху развития промышленности, как при кочевом быте — без массы лугов.
В 40-х годах по европейской границе ввозилось товаров на 60–70 млн. руб., в 70-х годах стали ввозить на 400–500 млн. руб.; разность зависела не от умножения роскоши, а преимущественно от огромного спроса на товары, подобные каменному углю, рельсам и хлопку, которые сама Россия может добывать не только про свои, но и про чужие потребности, хотя для этого должна напрячь много новых усилий и найти новые большие капиталы, да и может, как всегда бывает при начале, доставить в первое время только по дорогой цене. В царствование вашего деда решились удовлетворять народившийся спрос дешевым иностранным товаром, уплачивая за него хлебом и, когда его не доставало, а его не доставало, — займами. Хотя экономическая зависимость, отсюда проистекшая, и оказалась тяжкою, хотя с падением курса дешевое и стало дорогим и хотя на счет русских потребностей у соседей, а не у нас, расцвела промышленность, но не в том, однако, должно искать причину того, что полученные результаты были плачевны.
