Климов Александр Николаевич родился в городе Южа в 1959 году. Автор четырех поэтических сборников. Живет в Москве.
* *
*
Весной на остановке лето
Я ждал в преддверии зимы
И возжелал тепла и света
За драхму холода и тьмы.
Окоченел, вспотел от зноя,
Курил, автобус всё не шёл,
После вчерашнего запоя
Он, видимо, не отошёл.
Плечом к плечу толпились люди,
Шёл изо ртов холодный пар,
Из топиков вздымались груди,
Я ждал, и в тесноте взирал
На эти лица неземные
Мне опостылевших землян,
И на народ взглянул впервые
Не как на инопланетян.
Я думал, это ли не чудо:
Чело, и уши, и носы…
Отколе это всё, откуда
Глаза, и веки, и усы?
А ведь могли бы быть мерзее
Миазмов, на присосках быть
И, что ещё всего вернее,
Могли бы и совсем не быть.
И у Шекспира нет ответа,
Как и вопроса, что гадать,
Могло быть то, могло быть это,
Жить — жизни не осознавать.
Я ущипнул себя за ногу,
И мир предстал ещё чудней:
Рот, уши, брови, слава Богу,
Пять пальцев, всё как у людей.
Но с удивленьем иностранки,
Плененной каждой новизной,
Глядел на них я спозаранку
И провожал ночной Москвой.
* *
*
В этом селенье не светят огни;
Внуки разъехались, кончилось лето,
Видимо, тут и закончатся дни
Тихие вашего друга-поэта.
Ульи раздам, а гусей изведу,
Не обберу покрасневшего перца,
Буду от осени в полубреду
Под облетающей яблоней греться,
До холодов экономить дрова,
Печь растоплю, на полати прилягу,
В долгую ночь, забывая слова,
Слушать трубы подвывающей тягу.
Кончится хлеб, так пойду в магазин
С рваной сумою, бедней канарейки,
В ценники жестокосердных витрин
Щуриться слепо, считая копейки.
Станут смотреть на меня свысока:
Вот он — певец дурковатый Чернавы,
В спину мне тыкать, крутить у виска,
Вместо законной прижизненной славы.
Что мне до них, старость может терпеть,
Пусть же смеются они надо мною, —
Всё же хотел бы я здесь умереть,
Этой последней укрыться землёю.
Этой ли, с теми ли? Долго не сплю,
Если усну, просыпаюсь средь ночи…
Всё я предвижу, копейка к рублю,
Сбудется всё, что себе напророчил.
* *
*
Не надо педали крутить…
По весям, под гору, с уклона,
Как весело было рулить
С разгона от дома до Дона.
Сквозь ниву, всю жёлтую сплошь,
Сквозь ельник, сквозь запах покоса,
Педали едва провернёшь —
И катятся сами колёса.
Бликует бесшумная ось,
С обочины гнётся пшеница,
В цепи измельчается ость,
Поёт моложавая спица.
Вчера это было, вдвоём
По жиже, по куче позёма
Мы с другом берём на подъём
Обратно от Дона до дома.
Застыл под углом окоём,
Грязь к жирному ободу льстится,
Как плугом я правлю рулём —
Сам лошадь и сам же возница.
Размыты дороги, скирды
Кругом — одесную, ошуюю:
Незримые вижу труды
Сквозь зримую лёгкость земную.
Стрекоза
Расскажу вам случай странный,
Как на палец безымянный
Приземлилась стрекоза.
Ой, недобрые фасетки,
Не к ночи сказать вам, детки,
Я взглянул в её глаза.
Хуже только у гадюки,
Не глаза, а просто злюки,
Туп и так же вздёрнут нос;
Голый горб, в горбу шарниры,
Разве что достойны лиры
Тощий хвост и плотный торс.
Близко зрел её впервые:
Лапки, счётом шесть, кривые
Палец обхватили мой.
Я не очень был растроган,
Крылья жёсткие потрогал
И напрягся головой.
Что во мне ей: это холод,
Это осень, это голод,
Это поиски угла.
“Лето красное пропела,
Оглянуться не успела”,
Продырявилась ветла.
Телом ли ослабевает,
Мошка ль больше не летает,
Нет, летает, не вопрос.
Вот одна гудит над ухом,
Я поймал её по слуху,
Стрекозе, как дар, поднёс.
Но не хочет стрекозица,
Видно, с рук моих кормиться,
Дичь, отвергнув, не берёт.
Жвалы крепкие сомкнула,
Снявшись с пальца, упорхнула
И облёт, как вертолёт,
Сделала над водоёмом,
К ветру встречному с наклоном,
Обернулась сей минут.
Я уже почти забылся
И от дум освободился,
Нет, пожалте, тут как тут.
Так она раз пять взлетала,
Зависала, кольцевала
Безымянный палец мой.
Был я к ласкам равнодушен,
Экземпляр её не нужен
Мне, один ушёл домой.
Стрекоза была б ручная,
Жалость ли, вина какая
Тяготит о прошлом дне:
Вдруг она не стрекозица,
А какая царь-девица,
Предназначенная мне.
* *
*
Поезд у Павелец притормозил,
Скорый проехал, прошла электричка,
Время не движется, полдень застыл.
Душно, рулады выводит певичка
Мухой назойливой под потолком,
Мимо тюки волокут вдоль перрона.
Солнце в зените, июль за окном.
Велосипед, к переезду с бидоном
Девочка едет, глаз режет звонок
Преломленьем луча, земляника
Горкою красною под ободок,
Тычет попутчик в стекло — погляди-ка.
Пиво несут. — Пироги, пироги!
С луком, с повидлом, с капустой, с грибами.
Ходят проезжие, длятся торги,
Ржут проводницы с проводниками.
Вровень с вагоном напротив в окне
Две старушенции шамкают ртами,
Словно две рыбы нос к носу на дне.
Пахнет нестираными носками
С верхнего места. Тряхнуло, не сон,
Едем, а может, стоим, параллельный
Поезд идёт за вагоном вагон,
Вот уже мимо проходит последний.
Все-таки едем, всё явственней гул,
Сдвинулись с места поля, перелески;
Свежего ветра в фрамугу вдохнул,
Напарусинились занавески.
Павелец, ягоды, луч на звонке,
Милые лица, нетрезвые рылья.
Третья попытка, букашка в руке
Тщетно исподнее прячет в надкрылья.
Всё уже было и, значит, пройдёт —
Вспомнил, с ушей вытирая повидло.
Год за вагоном, и дальше, и вот…
Но почему же так зримо настигло?
Грохот минувшего — здесь и сейчас.
![Воровская яма [Cборник]](/storage/book-covers/08/086ec5131cfee1e9284b895205abfa019c8ddf36.jpg)
