Рабочий день подходил к концу. Сейчас придет смена. Варенька никогда не опаздывала, а тем более в предновогоднюю ночь. Она же понимает: мне еще до дома добраться надо. Вареньке придется праздновать с дежурными милиционерами. Выпьет с ними бокал шампанского за удачу в Новом году. А я, за сколько лет, встречу Новый год с мамой. А то она все одна и одна. Долго, конечно, после дежурства не посидеть, свалюсь около часа ночи, но все ж…
Что-то Варя задерживается. Ох, и метет за окном. Только бы в аварию не попала. Сегодня утром прямо под нашими окнами сбили пешехода. Ногу сломал. А так, ничего. Будет встречать Новый год на больничной койке, бедолага! И менты говорили, что по городу аварий несметное количество. Вчера был дождь, к утру замерзло, а потом помело. Сугробы уже вон дворники накидали! Ох уж наши зимы!
Кажется, Варенька идет — снег с сапожек отряхивает на половичке у двери. Я расстегнула халат, заскочила в бытовочку. Только сняла халат, раздался стук в двери. Значит, не Варя. Халат — обратно. Застегиваясь на ходу, выбежала в кабинет:
— Войдите.
Ввалился дядька, весь в снегу и в чем-то красном на сером пальто.
— Помогите, девушка, там — человек на перроне. Ему плохо. Видите — рвет кровью.
Вот тебе и уехала пораньше! Я натянула форменную телогрейку, схватила чемоданчик, и помчалась за этим типом, которого уже ненавидела. Точно, на час позже уйду! От мужика за версту разило спиртным. Перрон оказался пуст.
— Где ваш больной?
— Не знаю… — мужик растерянно оглядывался.
У киоска стояла бомжичка. Она здесь каждый день ошивается, обратилась к ней:
— Эй, тетка! Куда больной-то делся, не видела?
— Я не тетка, я — девица, — надув губы ответила та, и ушла.
Я обернулась к дядьке. Его тоже не оказалось на месте. На огромном сугробе лежало грязное пальто, хозяин которого исчез. Я взяла пальто в руки, понюхала, и поняла — пальто облито красным вином.
"Вот идиот! — возмутилась я, — устроить такое в предновогоднее дежурство!" Повернулась к вокзалу.
Вокзала не было! Может быть, его не видно за плотной стеной падающего снега? Я испугалась. Сначала хотела бежать к вокзалу, но передумала, и помчалась к киоску. Вместо знакомой киоскерши, там сидел мужик, чем-то похожий на картофель, то ли — цветом лица, то ли — формами, то ли белесыми глазками, которые бегали из стороны в сторону, не останавливаясь ни на чем.
— А где Люба? — спросила я растерянно.
— Люба, Люба, ушла Люба, Давно ушла, далеко пошла.
— Как ушла? Она же только должна была заступить?
— Заступить, не заступить, — шелестел мужик-картошка.
Вдруг, я такой прыти от него не ожидала, подскочил, схватил мой чемоданчик, со средствами для оказания первой помощи, давай его тянуть, и кричать:
— Мое, отдай! Отдай, мое!
Я вцепилась в чемодан мертвой хваткой. Там, конечно, ни наркотиков, ни ядов, ни других сильнодействующих средств нет, но сам чемоданчик был сделан на заказ нашей заведующей, и в сравнении с моей мизерной зарплатой, стоил дорого. А отвечать-то мне! Пока мы через открытую дверь киоска тянули каждый в свою сторону чемодан, резкий порыв ветра внес меня в ларек и захлопнул дверь. Дядька отпустил чемодан и зашелестел:
— Уходи, уходи, здесь тебе нельзя, иди вон, вон.
Я повернулась к выходу, но дверь не открывалась.
— В окно прыгай, — уже кричал дядька, — скорей, сейчас придут!
Я, прижимая к себе чемоданчик, выпрыгнула в окно и оказалась по колена в воде! Оглянулась. За моей спиной отчаливал большой катер, на котором стоял бравый и очень симпатичный капитан в окружении команды из четырех матросов. Они махали мне своими бескозырками и кричали:
— Удачи, до встречи! Не забудь, здесь же и завтра, в это же время!
От неожиданности я попятилась назад, и шлепнулась в воду. Чемоданчик тут же набрался воды, стал тяжелым. Я подскочила. Вынырнула огромная рыбина с усами, похожая на сома, и сказала:
— Извините, пожалуйста! Вы не могли бы мне отдать двух моих деток, которые заскочили в ваш багаж?
Я торопливо раскрыла чемоданчик, оттуда выпрыгнули два усатых головастика. Сотворив в воздухе сальто, они ушли под воду.
— Спасибо, — сказала воспитанная рыба, — Вы так добры. Обычно все хотят утащить моих деток.
И рыба ушла под воду. Я побежала к берегу. Там открыла чемоданчик снова — вылить воду. Воды в нем не оказалось, и все абсолютно было сухим, даже перевязочный материал.
Я села на песок и задумалась. "Что же произошло? Может, сплю? — я ущипнула себя, — больно, синяк появился, но не проснулась, — может, я сошла с ума?" Это, пожалуй, самое вероятное, а все вокруг — большая галлюцинация. Причем и зрительная, и слуховая, и тактильная! Потому что на мне сидел огромный комар, сосал кровь, мне было больно, но и раздавить комара — страшно: он такой огромный! Комар напился крови, взлетел, и благодарно произнес:
— Спасибо, коллега, Вы вовремя подоспели. Сейчас будет экипаж, а я пока сделаю первую инъекцию.
Улетел. Я же была почти в обмороке, когда услышала цокот копыт, оглянулась. Это и, правда, был экипаж. Цокали копытцами четвериком запряженные карликовые свинки. Правила ими маленькая кенгуру с ярким бантиком на голове.
— Садитесь, мадам, я Вас мигом домчу.
