– Сестра, адреналин.
В вену воткнулась новая игла.
– Мы теряем его! Электрошок.
Впереди, насколько хватало внутренних глаз, простирался синеватый коридор, местами пошарпанный, загибающийся кольцами и похожий на внутренность космического дождевого червя или какую-то кишку. Внезапно коридор потряс разряд молнии. Это меня абсолютно не волновало.
– Еще электрошок!
Коридор снова вспыхнул, но не остановился – его кольчатые стенки летели навстречу – издалека стремительные, разборчивые, но сливающиеся в движущиеся пятна, пролетая мимо. Прямо как тоннель в метро. Вспышки молний следовали одна за другой, и наконец затихли. Впереди тоннеля появилось светящееся пятно, оно росло, приближалось, я нырнул в него и открыл глаза.
Меня слепило взглядом многоглазое чудовище-светильник, сам я лежал на столе, а рядом стояло двое врачей в белых халатах и зеленых повязках, а также несколько медсестер. Вид у всех был печальный.
Я сел, и тут же удивился – тело мое раздвоилось. Что-то осталось лежать на столе, и это очевидно тоже было мое тело, но я существовал в точно таком же другом теле, и вот именно оно, чуть более гибкое, сейчас сидело на столе. Кстати оно почему-то было в одежде – джинсы, рубашка и ветровка. Нижние половины обоих тел пока сливались.
– Извини, брат, я сделал все что мог. – развел руками врач и снял ненужную теперь повязку.
– Встань и отойди пока в сторонку. – хмуро сказал второй.
Я встал и отошел. В теле была какая-то необычная гибкость. И многое было непонятно.
– Вы хотите сказать, что я умер? – спросил я.
Медсестры, заворачивающие в простыню тело, лежащее на столе, как по команде вздохнули.
– Извини парень. – еще раз повторил врач.
– Как тебя угораздило-то? – произнес второй.
– Я так толком и не понял. Последнее что я помню – это что я ехал… ехал на машине… с шофером. Да, с шофером в кабине – я сопровождал груз – там два компьютера и принтер. Ну и вечер… И потом фары, он стал вертеть руль, и дальше я не помню. Всякие синие коридоры, как я понимаю, к делу не относятся?
– Не относятся, это стандартные комические галлюцинации.
– Космические?
– Комические. От слова «кома». В общем галлюцинации.
– Я так и понял. А как шофер?
– Он-то как раз жив остался, весь удар пришелся на тебя – мы тебя пытались по кускам собрать.
– Ну я вроде цел…
– Ну теперь-то понятно цел. А то, что в простыне завернуто… Да, не повезло тебе, парень.
– Компьютеры хоть целы? – я представил себе лицо начальника, старого доброго Михалыча, когда тот узнает обо всем…
– Это я не знаю. – сухо сказал врач, – Меня-то там не было. Ладно, извини, нам пора – уже утро, мы десять часов с тобой возились.
– А что мне теперь делать?
– Ну ты посиди пока в коридоре, сейчас придет агент из похоронного бюро все оформлять, он тебе расскажет как и что. Мы уже сообщили. Сообщили, Светлан?
– Угу. – кивнула одна из медсестер, стараясь на меня не глядеть.
Я вышел в коридор и сел на коричневую больничную банкетку. Мимо две медсестры провезли каталку с мои телом и скрылись. Вошла какая-то пожилая женщина в тренировочном костюме и с клюкой, села рядом.
– Вы на рентген? – спросила она.
– Да нет, я только что умер.
Женщина внимательно меня оглядела и смутилась.
– Простите, я плохо вижу.
– Да нет, ничего, ничего.
Женщина замолчала. Было видно, что ей так и не терпится засыпать меня вопросами. Наконец она не сдержалась:
– А, скажите, молодой человек, как ваши родители?
– Что родители?
– Как они отнеслись?
– Они еще не знают, судя по всему. Меня только ночью привезли. Мать конечно жалко. Отец у меня более крепкий, а мать жалко.
– А, извините меня за вопрос, но…
– Авария. Автокатастрофа. Да вы не стесняйтесь, спрашивайте, мне все равно пока делать нечего – жду похоронного агента.
Тут как раз в коридор вышла медсестра – какая-то другая, толстая:
– Эй, молодой человек, нежилец! Что вы тут сидите? Пойдемте в похоронную.
Я кивнул пожилой женщине и пошел по коридорам за медсестрой. Определенно, во всем теле была какая-то прозрачность. Наконец мы спустились в какой-то полуподвальный коридор и пришли к строгой темной двери с надписью «похоронная». Золотые буквы местами поистерлись, но в общем дверь производила впечатление торжественности. Мы вошли. За столом сидел пожилой человек в очках и что-то писал.
– Садитесь. – кивнул он мне.
Медсестра вышла. Я сел на стул и огляделся – это был самый обычный кабинет: стол, шкаф с карточками. Если не считать плаката: «Нежилец, ты уйдешь, но память останется».
– Имя, фамилия? – вопросил человек.
– Галкин Аркадий Себастьянович. 21 год. Холост.
– Не торопитесь. Так, 21. Когда с вами случилось это?
– В смысле – скопытился?
– Молодой человек, не паясничайте пожалуйста. У меня работа, у вас конец жизни, давайте относиться без этих глупостей.
– Десять минут назад.
– А… – человек склонил голову и одобрительно изогнул бровь, что-то помечая. – Так, вам известны ритуалы?
– Ну конечно, в общих чертах… А так – не совсем. То есть я как-то не готов был… не знал что так будет. В общем совсем не известны.
– Вы что, не прочли информацию на нашем стенде в коридоре?
– Нет, а надо было?
– А как вы думаете? Это для кого все писалось?
