Воскресенье, 28 августа 2005 года
Пия Кирххоф прислонилась к изгороди выгона. Положив руки на верхнюю жердь, она с удовольствием наблюдала за парой лошадей, которые спокойно брели по влажной траве, щипали ее, набивая полную пасть, и выискивали место, где зелень была особенно сочной.
Капли росы сверкали в лучах восходящего солнца, лоснились шкуры лошадей. Пия с улыбкой смотрела, как обе лошади, опустив головы, шаг за шагом медленно идут рядом по большому выгону с высокими деревьями, и удовлетворенно вздохнула.
Разрыв с Хеннингом, как выяснилось впоследствии, оказался только во благо. Шестнадцать лет Пия прожила во Франкфурте, в старинных домах Вестенда и Заксенхаузена, играя роль супруги доктора Хеннинга Кирххофа. И только теперь, в свои тридцать восемь, оставив шикарные городские апартаменты, она наконец полностью обрела себя. Благодаря счастливому стечению обстоятельств удалось купить небольшое поместье неподалеку от трассы А66 в направлении Висбадена, где она наслаждалась жизнью рядом со своими любимыми лошадьми. Кабриолет «БМВ» сменился на внедорожник. Свободное время уходило на то, чтобы привести в порядок маленькое хозяйство, очистить стойла от навоза, уложить в кипы солому и сено и подремонтировать дом.
Вот уже месяц Пия вновь работала по своей прежней профессии в уголовной полиции. То, что она получила место в организованном всего два года назад отделе К-2 дирекции уголовной полиции Хофхайма, было таким же счастливым стечением обстоятельств, как и приобретение поместья Биркенхоф в Унтерлидербахе. Собственно говоря, в этот выходной должен был дежурить ее коллега Франк Бенке, но, когда он предложил подежурить вместо него, Пия не стала отказываться. Было четверть восьмого, когда дежурная диспетчерская служба сообщила ей, что сборщик винограда из Хофхайма полчаса назад обнаружил в своем винограднике труп мужчины. Пия перенесла уборку конюшни на более позднее время, сменила старые джинсы на те, что поновее, завела внедорожник и направилась по вымощенному щебнем выезду из Биркенхофа в сторону автострады. Последний взгляд на лошадей: травы и воды достаточно, кроны деревьев вполне защищают от солнца. Затем она сконцентрировалась на первом собственном деле в своей новой работе.
Еще не было случая, чтобы Козима перед поездкой не забыла в офисе что-нибудь жизненно важное. Поэтому Оливер фон Боденштайн не особенно удивился, когда его жене в половине восьмого утра срочно потребовались накладные на фотооборудование, лежащие в сейфе в офисе фирмы. Уже приготовленный прощальный завтрак был отменен, и расставание с дочерью и собакой состоялось на скорую руку в дверях.
— Где твой брат? — спросила Козима семнадцатилетнюю дочь Розали.
Сурово вырванная из глубокого воскресного сна, с растрепанными волосами и стеклянным взглядом, зевая, она сидела на нижней ступени лестницы. К торопливому отъезду матери в какую-нибудь далекую страну и ее недельному отсутствию дочь привыкла с детства.
— Наверное, в коме где-нибудь валяется. — Девушка пожала плечами. — Очередная шлюха послала его для разнообразия на все четыре стороны. Это его доконало.
Для Розали не было новостью, что ее старший брат часто меняет подружек, и каждое расставание, которое следовало всякий раз после четырех-шести месяцев страстной и душераздирающей любви, уже давно перестало быть темой для дискуссий в семье Боденштайнов.
— Мы должны идти, Козима. — В дверях появился глава семейства. — Если еще что-нибудь случится, самолет улетит в Южную Америку без тебя.
— Береги себя, малышка. — Козима ласково взъерошила дочери волосы. — И не прогуливай занятия, пока меня не будет.
— Ну разумеется! — Розали закатила глаза и поднялась, чтобы обнять мать на прощание. — Ты тоже береги себя. Я здесь справлюсь.
Мать и дочь встретились взглядами, чуть принужденно улыбнулись. Они были очень похожи и действительно хорошо понимали друг друга.
Было сухое и ясное утро уходящего лета. Над Таунусом простиралось голубое безоблачное небо. Солнце растопило тонкую вуаль утреннего тумана. Все обещало теплый погожий день.
— У Лоренца любовные страдания. — Голос Козимы звучал сочувственно, но весело. — Я бы никогда этого не допустила.
Боденштайн бросил взгляд на жену. Козима была привлекательной женщиной с тонкими чертами лица, очаровательными зелеными глазами и волосами медного цвета. Она обладала страстным темпераментом и метким умом, а также отличалась широтой взглядов, хотя зачастую воспринимала мир цинично.
Даже по прошествии многих лет Оливер все еще ощущал себя счастливым человеком. Возможно, это связано с тем, что в силу профессии жены они часто и надолго расставались, а возможно, причиной тому — их практически диаметрально противоположные характеры. Так или иначе, несмотря на заботы, связанные с детьми, и напряженную работу, им удалось сохранить драгоценную искру любви, которая у других пар зачастую быстро исчезает под давлением однообразных будней.
— Я знаю его последнюю подружку? — поинтересовался Боденштайн у супруги.
— По крайней мере, должен был бы знать, — улыбнулась та. — Ее зовут Мона. Невероятная молчунья. Рози утверждает, что она немая. Я тоже не слышала от нее ни слова.
