Филип Хосе Фармер
Политропические парамифы
2. Не отмывайте караты
Нож рассек кожу, пила вгрызлась в кость, и полетела серая пыль. Затем к темени приложили вантуз (хирург был экономным человеком) и -- плоп! -- со звуком пробки, вылетающей из бутылки, выпиленный из черепа сектор отскочил. Доктор ван Месгеглюк в марлевой повязке направил внутрь черепной коробки лучик света и вдруг заорал не своим голосом:
--Клянусь Гиппократом! А также Асклепием и братьями Майо!
Вместо ожидаемой опухоли мозга в сером веществе засел большой алмаз.
Ассистент хирурга Байншнайдер* и все медсестры столпились вокруг, по очереди заглядывая в дыру.
* Bein (нем.) - нога; Schneider (нем.) - портной.
--Потрясающе! -- восхитился ван Месгеглюк.-- Алмаз уже обработан!
--Выглядит как бриллиант, ограненный "розочкой". Весом, на глазок, приблизительно 127,1 карата,-- добавил Байншнайдер (у него был свояк, занимавшийся ювелирным делом). Он пошуровал внутри черепа светозондом -- замерцали искры, запрыгали тени.-- Но он наполовину погружен. Может статься, что снизу он и не бриллиант вовсе. Но даже если и так...
--Пациент женат? -- поинтересовалась сестра Люстиг*.
* Lustig (нем.) -- веселая, игривая.
Ван Месгеглюк свирепо выкатил на нее глаза:
--Вы вообще способны думать о чем-нибудь, кроме замужества?
--А что мне делать, если все только об этом и напоминает? -томно пролепетала она и с такой игривостью вильнула бедром, что чуть его не вывихнула.
--И что, должны ли мы изъять... это? -- осторожно спросил Байншнайдер.
--Это определенно злокачественное новообразование, следовательно мы обязаны его оперировать!
Ван Месгеглюк вывернулся с таким мастерством, блеском и изяществом, что вызвал у медсестер возгласы воодушевления и бурные аплодисменты. Даже Байншнайдер выкрикнул "браво!" (причем без малейшей зависти). Хирург запустил щипцы внутрь и... тут же их выдернул: в черепе загромыхало, и из отверстия вылетела молния. Затем послышались отдаляющиеся раскаты грома и треск разрядов.
--Кажется, дождь собирается,-- заметил Байншнайдер.-- Или гроза. У меня свояк -- метеоролог.
--Нет, это только зарницы,-- успокоил его ван Месгеглюк.
--Это с громом-то? -- засомневался ассистент. Он с вожделением посмотрел на алмаз, живо представив себе, на что готова была бы его жена ради такого подарка. Рот сразу наполнился слюной, а уши похолодели. Вот только кому принадлежит эта драгоценность? Пациенту? Но ведь нет закона о правах на "внутреннюю недвижимость"! Так что, сдавать его теперь в бюро находок? Или государству, как найденный клад, чтобы получить положенное вознаграждение? Или, может, сразу -- налоговому инспектору?
--С научной точки зрения, такого просто не бывает. Уникум какой-то! -- наконец сказал он.-- А что там говорится в калифорнийском законодательстве о подобных находках и правах нашедшего?
--А вы что, хотите застолбить участок?! -- зарычал ван Месгеглюк.-- Господи! Это же вам человек, а не какой-то кусок ландшафта!
Из отверстия с треском вырвалось еще несколько иссиня-белых разрядов, и за ними последовал рокот -- словно огромный шар прокатился по кегельбану.
--Говорил я вам, что это не зарницы,-- укоризненно сказал ван Месгеглюк.
Байншнайдер вежливо промолчал.
--Теперь понятно, почему перегорел электроэнцефалограф, когда мы диагностировали этого жмурика,-- продолжал главный хирург.-- Там наверняка было несколько тысяч вольт. А может, и -- сотен тысяч. Странно, как я не заметил у него повышения температуры! Но кому могло прийти в голову, что мозг может накалиться до такой степени!
--А вы лаборантку уволили! -- ехидно вставил ассистент.-- Как видите, машина сгорела не по ее вине!
--И на следующий же день она выбросилась из окна,-- вздохнула сестра Люстиг.-- Я рыдала на ее похоронах, как испорченный водопроводный кран. Даже с горя чуть было не выскочила замуж за могильщика.-- И она снова крутанула бедрами.
--У нее были переломаны практически все кости, и в то же время -- ни одного внешнего повреждения! -- с наслаждением погрузился в воспоминания ван Месгеглюк.-- Уникальный случай. Просто феномен какой-то!
--Она была человеком, а не "каким-то феноменом"! -- ввернул Байншнайдер.
--Да, человеком, но абсолютно феноменальным,-- отпарировал главный хирург.-- Уж поверьте мне, это -- по моей части. Ей было тридцать три года, но родилась она сразу в десятилетнем возрасте.
--А-а, жертва опытов с выращиванием плода в искусственной матке! -- вспомнил Байншнайдер.-- Туда еще попала пыль (что само по себе плохо), а потом оказалось, что пыль эта была еще и радиоактивной. Ох, уж мне эти искусственные способы!
--Да уж,-- согласился хирург.-- Бедняжке хватило пыли, чтобы сделаться окончательно ненормальной. Как вы знаете, я производил ее вскрытие. Мне было больно от одной мысли, что придется рассечь эту прекрасную кожу! Она была, как каррарский мрамор. И скальпель сломался, когда я попытался сделать первый надрез. Тогда я сгоряча чуть было не вызвал из Италии специалиста с алмазным зубилом, но администрация взвыла от цены на его услуги, и Голубой Крест наотрез отказался платить.
